Буддийское сердце. Владимир Фёдорович Власов

Вселенной нет счёта и нет постоянств,

      Мириады вещей и существ возникают вовне,

      Заполняя собой пустоту мириады пространств.

      Человек появляется в мире невольно как нить,

      Что скрепляет собою две крайности – жизнь и смерть,

      Так зачем нам о чём-то на свете, бурлящем, тужить,

      Глядя, как вращается непрестанная круговерть?

      После смерти изменится всё, станет чем-то иным,

      Дорожит своей жизнью и всех презирает глупец,

      Тот же, кто глубже видит, в себе сердце держит пустым,

      Сущее не обратится в ничто, – считает мудрец.

      Три зова Учителя Государства

      Хуйчжун Учителем всех в государстве назывался

      Раз трижды своего слугу к себе звал с наставленьем,

      И тот на зов хозяина аж трижды откликался,

      Сказал Хуйчжун: «Я должен б у тебя просить прощенье,

      Но в то, что я поведывал, ты не вникал ни разу,

      Но всё же это ты просить прощение обязан.

      Ведь ты же, как слуга, со мной как с господином связан».

      Сказал Умэнь: «Когда Учитель звал того три раза,

      Он что-то бормотал ему в душе косноязычно,

      Тот мудрость, потаённую, как будто, выдавая,

      Всё время откликался, как он делал так обычно,

      При этом будто соглашался, головой кивая.

      Учитель одиноким был, к тому же стар годами,

      Учил он, голову быка как будто пригибая,

      Чтоб тот траву щипал, росла что под его ногами,

      И нужно ль это делать всё, умом не сознавая.

      Слуга ему совсем не парой в жизни оказался,

      Ведь сытый, как бывает, равнодушен к угощеньям,

      Вопрос: но кто же у кого просить должен прощенье?

      Учитель не подумал, когда вызвать того взялся.

      Ведь в процветающей стране чиновники надменны,

      А дети же заносчивы всегда в семье, богатой,

      И чтоб понять всё это, думать нужно непременно,

      Ну, а не думать если – жизнь сюрпризами чревата.

      Когда отверстий в канге нет, вдвойне в ней тяжелее,

      На деток бремя забот взваливать – то нестерпимо,

      Дом, подающий подпирать, – нет ничего дурнее,

      Всходить на гору из ножей босым – неодолимо.

      Три циня Дуншаня

      Один монах спросил Дуншаня «Будда – что такое»?

      Дуншань ему ответил: «Будда – это льна три цзиня».

      Умэнь заметил: «Дзэн Дуншаня – странного покроя,

      По старости его в нём много есть что от цилиня.

      Моллюска раковину мозг его напоминает,

      Но что внутри от его истинного остаётся?

      Когда он створки раскрывает, видно, что скрывает,

      Дуншаня повидать же не совсем там удаётся.

      Три циня льна как будто пред глазами возникает,

      И кажется, они так близко, но сознанье ещё ближе,

      Ложь с истиной в его уме не выше и не ниже

      Кто говорит об этом, сам ложь с истиной являет.

      Обыкновенное – вот Дао

      Чжаочжоу спросил Наньцюаня: «Дао – что это такое,

      И как мне, у кого приобрести такое знанье»?

      Ответил