Эдуард Стрельцов. Памятник человеку без локтей. Александр Нилин

под удар советскую милицию, в обоих случаях отступившую под давлением представителей завода.

      А трогать милицию и Нариньяни запрещалось – проще было врезать футбольным начальникам, не называя главных фамилий.

      Дополнительный матч против польской сборной, когда решалось, кто же – наши футболисты или поляки – поедет на чемпионат мира в Швецию, назначили играть на нейтральном поле в Лейпциге.

      Иванов со Стрельцовым обедали у Валиной сестры – пили, естественно, вино. Эдик, как провинциал из Перова, боялся опоздать на поезд – ехали экспрессом Москва – Берлин, – но старший товарищ его успокаивал. Иванов уверял, что на такси они успеют вовремя.

      Вообще от «Автозаводской» до «Белорусской» – прямая ветка метро. Но как-то несолидно таким заслуженным людям в метро спускаться.

      Не учли транспортные пробки: выскочили из машины – и бегом на платформу, а поезд только-только от нее отошел.

      На платформе оставался в ожидании Вали с Эдиком начальник отдела футбола спортивного министерства, Антипёнок.

      Он и сумел договориться, что поезд на разъезде под Можайском остановят. А до Можайска мчались на автомобиле.

      Стрельцов в матче на первенство с «Зенитом» получил травму – и в конце второго круга за клуб свой не играл. Но в сборную включили.

      И теперь ему после опоздания на экспресс не выйти на поле значило надолго остаться в штрафниках.

      Эдик попросил Белаковского: «Уж вы, Олег Маркович, что- нибудь сделайте, чтобы мне только сыграть…»

      Но выйти на поле оказалось мало – польские защитники уже знали Стрельцова отлично и с ним не церемонились. В самом начале, на пятой минуте, с одним из них Эдуард столкнулся в воздухе – и приземлился, конечно, неудачно: с такой травмой лучше и не прыгать было.

      Но в его положении отступать нельзя – впереди Москва с неминуемыми неприятностями.

      Олег Маркович, как всегда, выручил – стянул ногу эластичным бинтом. И штрафник вину кровью смыл – забил гол. А второй мяч с его подачи забил динамовец Генрих Федосов.

      Тренер сборной Качалин сказал после матча: «Я не видел никогда, чтобы ты так с двумя здоровыми ногами играл, как сегодня с одной…»

      Но у Нариньяни было свое мнение.

      Фельетон, опубликованный в «Комсомольской правде», озаглавлен был «Звездная болезнь».

      О роковом влиянии фельетониста Семена Нариньяни на судьбу Эдуарда Стрельцова я услышал от Андрея Петровича Старостина уже в середине восьмидесятых годов.

      Мне тогда слова его показались отговоркой – в тот момент я ждал от Старостина подробностей обо всем случившемся с Эдиком – подробностей, которыми он, как человек вхожий в круги, для меня недоступные, несомненно располагал. Нариньяни же я считал персонажем из достаточно знакомого мне и объяснимого мира. К тому же тянуть тогда за эту нить казалось мне скучным занятием. И лень было рыться в старых газетных подшивках.

      Я по своей натуре не исследователь, привык самонадеянно полагаться