Речные заводи. Том 1. Най-ань Ши

бы мы были знакомы, то он уж наверное не избил бы меня, – сказал на это Чжоу Тун.

      – Этот монах, – смеясь, продолжал Ли Чжун, – тот самый богатырь, который тремя ударами кулака насмерть уложил мясника и о котором я тебе не раз рассказывал.

      – Вот так-так! – только и мог воскликнуть Чжоу Тун, потихоньку ощупывая свою голову. Затем он обернулся к Лу Чжи-шэню и низко поклонился ему. Лу Чжи-шэнь, вежливо ответив на его поклон, произнес:

      – Ты уж прости меня за неучтивость.

      После этого они втроем уселись, а старик Лю остался стоять в сторонке, и Лу Чжи-шэнь начал следующую речь:

      – Послушай меня, брат Чжоу! Своим сватовством к почтенному Лю ты допустил ошибку. У него единственная дочь, которая оберегает его старость, а после его смерти будет возжигать свечи перед табличками предков и заботиться о доме. Если ты увезешь ее, то оставишь старика одиноким. Сам он боялся тебя и не смел, конечно, высказать все это. Но ты послушайся моего совета: откажись от этой невесты. Ты можешь выбрать себе другую, не хуже. Золото и шелк, которые ты преподнес в качестве свадебных подарков, мы привезли обратно. Что ты думаешь по этому поводу?

      – Брат мой, я готов во всем следовать твоему совету, – отвечал Чжоу, – и после нашего разговора не осмелюсь даже и приблизиться к дому старого Лю.

      – Когда достойный муж совершает какой-нибудь поступок или принимает решение, то он не должен менять его, – сказал Лу Чжи-шэнь.

      В знак клятвенного обещания Чжоу Тун переломил пополам стрелу. Старик Лю почтительно поблагодарил его за великодушное решение, отдал обратно свадебные подарки – золото и шелк – и вернулся в свое поместье.

      Тем временем Ли Чжун и Чжоу Тун распорядились зарезать коров и лошадей и приготовить все для пиршества. В течение нескольких дней они всячески ухаживали за своим гостем, водили его по горам и показывали ему окрестности. И действительно, на горе Таохуа было на что посмотреть! Хребты ее были высоки и неприступны, ниспадая отвесными обрывами; к стану вела одна-единственная дорога; склоны были покрыты буйными зарослями. Осмотрев местность, Лу Чжи-шэнь сказал:

      – Да, место здесь поистине неприступно!

      Прожив в укрепленном стане несколько дней, Лу Чжи-шэнь увидел, что его хозяева не такие уж радушные люди. Во всем проявлялась их скаредность, и он решил отправиться дальше. Главари настойчиво удерживали его и уговаривали остаться с ними, но он твердо стоял на своем.

      – Ведь я отрешился от мира и постригся в монахи, – говорил он, – как же я могу заниматься разбоем?

      – Ну, если уж ты, брат, в самом деле не хочешь оставаться с нами и решил уйти от нас, – сказали ему Ли Чжун и Чжоу Тун, – то завтра мы отправимся за добычей и все, что нам в этот раз удастся достать, отдадим тебе.

      На следующий день в разбойничьем стане принялись резать баранов и свиней для прощального пиршества. На больших столах расставили богатую посуду из золота и серебра. Перед самым началом пира вдруг появился один из дозорных и сообщил, что у подножья горы показались