Немая девочка. Ханс Русенфельдт

не представлял собой ничего особенного. Скучная старая хибара, обшитая этернитом. Окна темные, никакого света внутри не видно. Перед входом на несколько заросшем дворе стоял зеленый пикап. Ближе к ним, возле канавы, находился вольер, огороженный высоким забором из мелкой проволочной сетки. Внутри – большая самодельная будка с выпиленным входом. Бегавшая там туда-сюда собака была серой, косматой, очень мохнатой, с торчащим над спиной полукругом хвостом. Какая-то разновидность шведской лайки, решила Ванья. Собака продолжала лаять.

      – Его, похоже, нет дома, – сказала Ванья, осмотрев окрестности в прихваченный с собой бинокль.

      – Машина стоит здесь, – неуверенно заметил Себастиан.

      – Верно. Возможно, он пошел погулять.

      – Без собаки?

      – Почему бы и нет?

      «Да, действительно», – подумал Себастиан. Правда, Седер находился вдали от собаки более суток. Не следовало ли ему в таком случае взять ее с собой? Выгулять ее, дать ей побегать? Впрочем, Седер, похоже, обращался со своими женщинами не слишком хорошо, так почему бы ему вести себя с собакой по-другому? К тому же он не казался любителем прогулок. Неужели они опоздали? Может, он пошел избавляться от доказательств? Оставалось только ждать. Себастиан тоже прислонился к камню и тихо вздохнул, но явно не достаточно тихо.

      – Уже надоело? Прошло пять минут.

      – Да, не понимаю, как ты это выдерживаешь. Это чертовски скучно.

      – Я мало занимаюсь слежкой, я, как тебе, возможно, известно, расследую убийства.

      Ванья оторвала взгляд от дома и с интересом посмотрела на Себастиана.

      – Как вообще получилось, что ты начал работать в полиции?

      Себастиан улыбнулся ей и осознал, что у слежки имеются преимущества. Они вместе, и у них есть время.

      – Отвечать честно? – в шутку спросил он, довольный возможностью вести разговор, способный укрепить их отношения.

      – Если ты знаешь, как это делается.

      Себастиан радостно кивнул, уже решив не рассказывать правды. Она была гнусной и аморальной – подобные вещи не рассказывают человеку, у которого хотят вызвать восхищение. Себастиан доверительно склонился поближе к Ванье.

      – Начав изучать в университете психологию, я понял, что требуется создать собственное, уникальное направление, стать экспертом в чем-нибудь особенном, чтобы я смог выделиться. Я написал курсовую работу о навязчивых фантазиях классического серийного убийцы и стоящих за ними причинах, – сказал он, посчитав, что это звучит довольно достоверно. – Она получилась, разумеется, исключительно хорошей, и я продолжил изучать эту тему. Дело происходило в конце семидесятых годов, когда всю историю с психологическими портретами как раз начали разрабатывать в США, а здесь, дома, это еще никакого резонанса не получило. Так что здесь я оказался первым.

      Звучало сбалансированно и хорошо, но правдой не являлось.

      Курсовую работу он написал, но не с целью создать себе уникальную позицию. Нет, написал он ее потому, что его всегда притягивали темные стороны человеческой