Дживс и феодальная верность. Тетки – не джентльмены. Посоветуйтесь с Дживсом! (сборник). Пелам Вудхаус

все уладил?

      – Она все уладила. Мы помолвлены.

      – Несмотря на усы?

      – Усы ей нравятся.

      – Вот как? Странный вкус. А как же Чеддер? Мне казалось, что она обручена с ним?

      – Уже нет. Та помолвка расторгнута.

      – Они расстались?

      – Бесповоротно.

      – И теперь она взялась за тебя?

      – Да.

      Теткино лицо выразило озабоченность. Хотя она по временам довольно грубо со мной обращается и обзывает меня разными смачными именами, но вообще-то она меня любит и принимает мое благополучие близко к сердцу.

      – Флоренс, мне кажется, для тебя слишком ученая. Насколько я ее знаю, ты и охнуть не успеешь, как она засадит тебя читать У. X. Одена.

      – Она на что-то в этом духе уже намекала, правда, помнится, имя было, кажется, Т. С. Эллиот.

      – Хочет тебя перевоспитать?

      – Похоже, что так.

      – Тебе это не понравится.

      – Да уж.

      Она сочувственно кивнула:

      – Мужчины этого не любят. Я объясняю свой счастливый брак с Томом тем, что ни разу даже пальцем на него не надавила. Агата все время старается перевоспитать Уорплесдона, и муки, которые он испытывает, должно быть, ужасны. Недавно она заставила его бросить курить, в результате он повел себя как рыжий гризли, угодивший лапой в капкан. Тебе Флоренс уже велела бросить курить?

      – Нет еще.

      – Скоро велит. А дальше придет очередь коктейлей. – Тетя Далия покосилась на меня с глубоким состраданием. Видно было, что ее терзает раскаяние. – Кажется, из-за меня ты попал в переделку, мой карапуз.

      – Да ладно, не думайте об этом, престарелая родственница, – сказал я ей. – Мало ли что в жизни случается. Меня гораздо больше беспокоит, что будет с вами. Мы должны непременно спасти вас из моря бед, как выражается Дживс. Все прочее не так уж важно. А о себе в сравнении с этим я забочусь лишь в той пропорции, в какой соотносится вермут с джином в крепком сухом мартини.

      Было видно, что она растроганна. Глаза ее, если я не обознался, наполнились непролитыми слезами.

      – Как это самоотверженно с твоей стороны, милый Берти!

      – Пустяки, уверяю вас.

      – Кто бы подумал, глядя на тебя, что в тебе столько благородства! И такое твое отношение делает тебе честь, вот все, что я могу сказать. А теперь за дело. Ступай и перенеси лестницу к правому окну.

      – То есть к левому окну.

      – Назовем его правильным окном.

      Я собрался с духом, чтобы сообщить ей худую весть.

      – Но вы упускаете из виду, – говорю, – наверно, потому, что я забыл вам сказать, что имеется одно препятствие, которое грозит свести на нет наши усилия и начинания. Дело в том, что лестницы там нет.

      – Где нет?

      – Под правым окном, или лучше сказать, под неправильным окном. Когда я выглянул, ее там не было.

      – Вздор. Лестницы не тают в воздухе.

      – В Бринкли-Корте, что в Бринкли-кум-Снодсфилд-ин-де-Марш, еще как тают, уверяю вас. Про другие места не скажу, не знаю, но в Бринкли-Корте они исчезают, стоит отвести от них взгляд на одно мгновение.

      – То есть ты хочешь мне сказать,