Кортик фон Шираха. Рубен Маркарьян

серия, выпущенная только в Штатах в количестве 50 штук. И стоил он в новогоднем каталоге 17500 долларов. На эти деньги твоих смартфонов можно купить десяток.

      Артем ошарашенно уставился на подругу. Конечно, она жила в Америке и наверняка могла знать об американском дорогом фотоаппарате. Тем более суперэксклюзивном. Тем более работая в сфере искусства, где полно фотохудожников, фотокорреспондентов, да и просто любителей фотографироваться на фоне яхт. Просто все это было странно. Оксана, а не Артем, заметила преследующего их невзрачного человека в панаме, проверила его, как заправский шпион, определила марку фотоаппарата и цену, и все это так ненавязчиво, рутинно, вроде и не придавая большого значения странностям происходящего, как будто ее интересовали только испорченные туфли и поиски скамейки перед посещением храма.

      – Оксана, я… – Артем хотел сформулировать восхищение ее эрудицией, но Оксана опередила.

      – Я жила в Америке, среди моих друзей много любителей хорошей техники. Этот фотоаппарат не исключение, – повторила она только что созданную Артемом мысленную модель. – Не хочу в храм. Пошли, покажу один музей. Он вроде тут недалеко, через остров музеев только пройти. Хватит «твоего» Берлина, я поняла уже. Теперь – «мой». Пошли!

      Они пересекли Унтер ден Линден на временном светофоре перед основным зданием университета имени Гумбольта, прошли мимо исторического музея с дикой длинной очередью на выставку «Гитлер и немцы», в которую Артем попытался тут же пристроиться. Оксана оттащила, повторив заветные слова: «Теперь мой Берлин!»

      Пройдя мимо Пергамского музея, прячущего за стенами выкопанный и перевезенный в Берлин целый античный город, вышли на мост у «Боде музея», под звуки уличного баяниста пересекли его и пошли дальше в сторону новой синагоги. Свернув сразу за еврейским храмом и пройдя милые полуподвальные кондитерские, цветущие дворики с галереями художников и уличными кафе, наевшись по дороге запахами ванили, кофе и весны, оказались перед зданием музея современного искусства, который Оксана вычислила без адреса, по развевающимся флагам на фасаде.

      – Пришли! – сказала она и толкнула тяжелую стеклянную дверь.

      Внутри, сразу при входе оказалось кафе с грубыми деревянными лавками и длинными столами, за которые могли уместиться мелкие отряды древних воинов или крупные группы азиатских туристов. На прилавках были разложены брутальные сэндвичи с ветчиной, столь аппетитные на вид, что Артем немедленно заказал две порции с графином белого вина. Усевшись на наконец найденные скамьи, Артем и Оксана долго делали фото этих монстров, представлявших из себя две поджаренные краюхи хлеба с хрустящей корочкой, между которыми небрежно было набросано розовато-белое мясо свежайшей ветчины, украшенное кружками ярко-красных помидоров и зелеными листиками салата. Под мозельское вино рты Артема и Оксаны дружно погрузились в эти шедевры кулинарного минимализма, так что десять минут тишину пустого кафе нарушало только чавканье и мычание.

      – Какая же вредная и вкусная гадость! – глядя на Артема