Ночной сад. Полли Хорват

ответил Старый Том.

      – Ха-ха, – проронила Сина. – Я иду в студию. Франни, позови меня, когда упакуешь яйца, и мы вместе уложим их в грузовик с молоком и отвезём к «Брукману». Я хочу выяснить про кухарку, пока мы будем там.

      – А можно нам тоже поехать? – подхватилась Винифред.

      – Ну хорошо, – согласилась Сина. – Но вам придётся ехать сзади вместе канистрами для молока и яйцами.

      – Ух ты! – вскричал Зебедия.

      – Клёво! – обрадовался Вилфред.

      – Ух ты, ух ты, ух ты! – кричал Зебедия.

      – Очень-очень клёво! – радовался Вилфред.

      – Это ты сейчас так думаешь, – пробормотал себе под нос Старый Том. – Ты картошку когда-нибудь сажал?

      – Нет, – помотал головой Вилфред.

      – Так я и думал, – обронил Старый Том, и они зашагали в сторону картофельного поля, а мы с Винифред тем временем прибрали кухню.

      Поначалу нам было неловко, как бывает, когда остаёшься с кем-то наедине и так волнуешься, что не знаешь, как начать разговор, и оттого тягостно молчишь.

      – Ну вот, – булькнула я, когда прошло минут десять и мы перемыли всю посуду, не сказав ни слова друг другу.

      – Угу, – выговорила Винифред.

      И мы обе немного покраснели.

      – Слушай, – начала она, – а Франни – это сокращенное от чего-то?

      – Нет, – сказала я, – просто Франни. А тебя кто-нибудь зовет Винни? А Вилфреда – Вилли или Виллом?

      – Нет, – произнесла она вроде как с сожалением. – Папа хотел, но мать сказала, что она не для того мучилась, выбирая нам имена, чтобы звать нас каким-то убогим кратким вариантом. Она говорит, раз начав, к полному имени уже никогда не вернёшься.

      – Ну, – задумалась я, – пожалуй, это верно.

      – Но ты можешь звать меня Винни, пока мы живём здесь, – щедро предложила Винифред. – Если тебе так больше нравится.

      – Мне без разницы, как тебя называть, пока ты здесь живёшь. А на сколько, – осведомилась я исподтишка, – как ты думаешь, вы у нас останетесь?

      – Не знаю. Мать не говорила. Я знаю, что она боится, что папа отчебучит какую-то глупость, но что именно, она не сказала. Она никогда нам ничего не говорит.

      – Неужели тебе не хотелось расспросить её?

      – Мать вечно обо всём беспокоится. Ей кажется, что со всеми вокруг вот-вот случится нечто ужасное, но ничего не происходит. Как только она поймёт, что с папой всё в порядке, она вернётся.

      – Ну ладно, – сказала я. – Пойдём за яйцами.

      И мы побежали в курятник.

      Несушки бывают сговорчивые и несговорчивые. Хотя я подсказывала Винифред, как нужно подходить к ним и которая из птиц дебошир, в первый раз, как одна из куриц налетела на неё и клюнула, Винифред с криком выскочила из курятника и так и стояла за порогом и голосила. Я подумала, что, должно быть, это её скрытая ревуче-элисовая сторона. Хотя, конечно, у всех у нас бывают проблемы с курами.

      – Гадкая, гнусная курица! – восклицала она, немного отдышавшись.

      Я хладнокровно взглянула на ту, что напала на неё, и произнесла:

      – Сейчас