Восемь лет до весны. Владимир Колычев

в руке.

      – Мой мальчик решил порадовать свою мамочку? – съязвила эта шлюха и вывела меня из себя.

      Я резко развернулся к ней, хищно оскалил зубы и заявил:

      – Заткнись!

      Вышло у меня убедительно. Дуська испуганно шарахнулась в сторону.

      А я надвинулся на нее и едва ли не выкрикнул:

      – Маму мою не тронь, поняла?!

      – Да поняла, – сказала она и с удивлением посмотрела на меня.

      – Дрянь!

      – Эй-эй, малый! – Дуська возмущенно затянулась и выдула дым мне в лицо.

      – О ребенке бы подумала!

      – Чего?!

      Эта проститутка глянула на меня так, как будто я признался ей в своем внеземном происхождении. Только гуманоид, спустившийся с небес, мог проявить о ней заботу.

      – Того!.. Давай, занимайся тут!

      Я взял тряпку, но не швырнул ее, как мне хотелось, а вложил бабе в руку. Однако Дуська разжала пальцы, и тряпка упала на пол.

      – Эй, я не для того здесь! – заявила эта дрянь.

      – Без дозы остаться хочешь? – осведомился я.

      – Эй, а кто ты такой? – с беспокойством спросила она.

      С каждым словом ее возмущение спадало, а голос разума нарастал. Я же брат Виталика и приставлен за ней смотреть. Значит, мое слово могло оставить ее без сладкого.

      – Да я-то нормальный, а ты загадила здесь все, как последняя скотина!

      – А я последняя? – без возмущения, как будто у себя самой спросила она.

      – Нет, первая!

      – Ну, не первая. – Дуська кивнула, подняла с пола тряпку, посмотрела на стол, который нужно было протереть, потом на меня. – Может, ты сам?

      Я мотнул головой, и отказывая ей, и утверждая себя в своем решении.

      – А я бы тебя за это отблагодарила! – Она облизнула губы, бросила тряпку на стол, соблазняюще глянула на меня и расстегнула пуговицу на груди.

      Я ощутил стремительное движение, с которым во мне отрастала третья нога.

      Еще немного, и я смог бы опереться на эту ногу и зайти на ней в гости к Дуське. За дозу она сделает все, что мне угодно. Но я же не сволочь, чтобы воспользоваться ее бедой.

      – Работай давай! – крикнул я, оттолкнул Дуську и рванул в прихожую.

      Я бежал не столько от нее, сколько от себя, но уйти из квартиры не смог.

      Открыв дверь, я увидел на лестнице двух типов опасной наружности, которые направлялись ко мне. Один рослый и мощный, другой пониже и худощавый, но пугающего в них было примерно поровну. Тяжелые хищные взгляды, в движениях спокойная агрессия. Тот, который пониже, перебирал в пальцах четки, на его фалангах красовались перстни.

      Я кое-что понимал в тюремной живописи, но сейчас просто не имел времени на то, чтобы разглядывать наколки. Мне казалось, будто на меня надвигалась штормовая волна, от которой нужно спасаться бегством. Но я же не трус и тем более не паникер.

      Я просто стоял как истукан под грозовой тучей, из которой вылетали молнии. Если вдруг хлынет дождь, то мне ничего не останется, кроме как обтекать.

      – Дуська здесь? – спросил худощавый субъект с четками,