Укридж. Пелам Вудхаус

компромисс его ободрил, но тут же он снова помрачнел. – Стоит мне подумать, – сказал он, – о всех деньгах, которые томятся в этом жалком слабодушном зайце и тщетно ждут своего освобождения, и я готов заплакать, малышок, будто дитя. Этот типчик мне никогда не нравился. У него дурной глаз, и он завивает волосы. Никогда не доверяй типчикам, которые завивают волосы, старый конь.

      Укридж был отнюдь не одинок в своем пессимизме. Через две недели, когда с Тедди Уиксом не приключилось ничего хуже легкого насморка, от которого он избавился за два-три дня, его расстроенные коллеги по Синдикату пришли к единодушному мнению, что положение становится отчаянным. Не было и намека хоть на малейшую прибыль с колоссального капитала, вложенного в него нами, а ведь надо было покупать еду, платить квартирным хозяйкам и приобретать разумный запас табака. При таких обстоятельствах чтение утренней газеты ввергало в неизбывную тоску.

      Повсюду в обитаемом мире каждый день, как давал понять хорошо осведомленный листок, несчастные случаи приключались буквально со всеми ныне живущими его обитателями за исключением Тедди Уикса. Фермеры в Миннесоте запутывались в жнейках, крестьян в Индии препарировали крокодилы, железные балки ежечасно срывались с небоскребов на головы граждан во всех городах от Филадельфии до Сан-Франциско, а от пищевых отравлений не страдали только люди, которые падали с обрывов, разбивали авто об стены, проваливались в канализационные колодцы или полагались на недостоверные сведения о том, что пистолет не заряжен. Создавалось впечатление, что среди этих повальных бедствий только Тедди Уикс один-одинешенек расхаживает целый и невредимый и пышет здоровьем. Короче говоря, сложилось одно из тех мрачных ироничных, серых, безнадежных положений, которые обожают описывать русские романисты, и совесть не позволила мне упрекнуть Укриджа за то, что он принял действенные меры для выхода из кризиса. Я сожалел только о том, что редкое невезение воспрепятствовало исполнению превосходнейшего плана.

      Первое предупреждение, что он попытался ускорить события, я получил, когда мы с ним как-то вечером прогуливались по Кингз-роуд и он увлек меня на Маркхем-Плейс, унылую заводь, где он одно время квартировал.

      – Это еще зачем? – осведомился я, так как всегда недолюбливал указанное место.

      – Тут живет Тедди Уикс, – сказал Укридж. – В моей прежней квартире.

      Я не понял, в чем состояла магия этого факта. Каждый день я все более скорбел, что у меня хватило глупости вложить столь необходимые деньги в предприятие, подающее все признаки лопнувшего мыльного пузыря, а потому мои чувства к Тедди Уиксу полнились холодом и антипатией.

      – Хочу узнать, как он и что.

      – Узнать, как он и что? Но почему?

      – Ну, дело в том, малышок, что, по-моему, его покусала собака.

      – С чего ты взял?

      – Не знаю, – произнес Укридж мечтательно. – Просто почему-то мне так кажется. Сам знаешь, как вдруг приходит в голову что-нибудь эдакое да и застревает там.

      Даже