Двенадцать рассказов-странников (сборник). Габриэль Гарсия Маркес

сеньор, – вздохнула она. – Издалека.

      – Я так и думал, – сказал он.

      И снова замолчал, а Ласара продолжала безжалостно сверлить его своими ужасными глазами цвета золота. Особое внимание ювелир уделил бриллиантовой диадеме и положил ее отдельно от других вещей. Ласара вздохнула.

      – Вы – ярко выраженная Дева, – сказала она.

      – Откуда вы взяли?

      – Из вашего поведения, – сказала Ласара.

      Больше он не сказал ни слова до конца осмотра, а затем обратился к ней с той же церемонной сдержанностью, что и вначале:

      – Откуда все это?

      – Наследство от бабушки, – сказала Ласара, и голос ее напрягся. – Она умерла в прошлом году в Парамарибо, ей было девяносто шесть лет.

      И тогда ювелир посмотрел ей в глаза.

      – Очень сожалею, – сказал он. – Но единственная ценность этих вещей – цена золота, по весу.

      Он взял диадему кончиками пальцев, и она засверкала в ослепительном свете.

      – Кроме этой, – сказал он. – Это вещь старинная, может, даже египетская, и оказалась бы бесценной, не будь бриллианты в плохом состоянии. Но все равно она имеет историческую ценность. А вот камни на других украшениях – аметисты, изумруды, рубины, опалы – все без исключения фальшивые. Без сомнения, вначале тут были настоящие камни. – Ювелир собирал украшения, чтобы вернуть их Ласаре. – Но вещи столько раз переходили от поколения к поколению, что настоящие камни остались где-то по дороге, а их место заняли стекляшки.

      Ласара почувствовала зеленую дурноту, глубоко вздохнула и подавила страх. Продавец утешил ее:

      – Такое часто случается, сеньора.

      – Я знаю, – сказала Ласара, успокоившись. – Поэтому и хочу от них отделаться.

      Тут она почувствовала, что игра окончена, и снова стала сама собой. Без лишних церемоний она достала из сумки запонки, карманные часы, заколки для галстука, ордена, золотые и серебряный, всю эту президентскую мишуру, и выложила на стол.

      – И это – тоже? – спросил ювелир.

      – Да, все, – сказала Ласара.

      Швейцарские франки, которыми с ней расплатились, были такими новенькими, что она испугалась – не перепачкает ли пальцы свежей краской. Она взяла деньги, не пересчитывая, и ювелир в дверях попрощался с ней столь же церемонно, как и поздоровался. Открыв перед ней стеклянную дверь и пропуская ее вперед, он помедлил немного.

      – И последнее, сеньора, – сказал он. – Я – Водолей.

      В тот вечер Омеро с Ласарой отнесли деньги в гостиницу. После новых подсчетов оказалось, что не хватает еще немного. И президент снял с себя и положил на постель обручальное кольцо, карманные часы с цепочкой, запонки и заколку для галстука.

      Обручальное кольцо Ласара отдала ему об ратно.

      – Только не это, – сказала она. – Память не продается.

      Президент принял ее довод и надел кольцо на палец. Ласара отдала ему обратно и карманные часы. «Это – тоже», – сказала она. Тут президент не был с ней согласен, однако она водрузила часы