Похороны Великой Мамы (сборник). Габриэль Гарсия Маркес

сказал Дамасо. – Я хочу есть.

      – Какая жалость, – вздохнул буфетчик. – С такими-то глазами!..

      Они прошли в столовую в глубине зала. Судя по фигуре, девушка была совсем юной, но слой румян и пудры на лице и ярко накрашенные губы скрывали ее настоящий возраст. Поев, Дамасо пошел с ней в ее комнату в глубине темного патио, где слышалось дыхание спящих животных. На кровати лежал грудной ребенок, завернутый в цветное тряпье. Девушка перенесла тряпье в деревянный ящик, туда же положила ребенка и поставила ящик на пол.

      – Его могут съесть мыши, – сказал Дамасо.

      – Они детей не едят.

      Она сменила красное платье на другое, более открытое, с крупными желтыми цветами.

      – Кто папа? – спросил Дамасо.

      – Понятия не имею, – усмехнулась она. И, подойдя к двери, добавила: – Скоро вернусь.

      Дамасо услышал, как она повернула ключ в замке. Он повесил одежду на стул, лег и выкурил одну за другой несколько сигарет. Постель вибрировала в такт мамбо. Дамасо не заметил, как заснул. Когда он проснулся, музыки не было, и от этого комната показалась ему еще больше.

      Девушка раздевалась около кровати.

      – Сколько сейчас?

      – Около четырех. Ребенок не плакал?

      – Вроде бы нет, – ответил Дамасо.

      Девушка легла рядом и, разглядывая его слегка помутневшими глазами, начала расстегивать ему рубашку. Дамасо понял, что она изрядно выпила. Он хотел погасить лампу.

      – Оставь, – сказала она. – Мне так нравится смотреть в твои глаза.

      Комнату наполнили звуки утра. Ребенок заплакал. Девушка взяла его в постель, дала ему грудь и стала напевать, не открывая рта, какую-то простую песенку. Наконец они все уснули. Дамасо не слышал, как около семи часов девушка проснулась и вышла из комнаты. Вернулась она уже без ребенка.

      – Все идут на набережную, – сообщила она.

      Дамасо чувствовал себя как человек, не проспавший и часа.

      – Зачем?

      – Посмотреть на негра, который украл шары. Его сегодня отправляют.

      Дамасо закурил.

      – Бедняга, – вздохнула девушка.

      – Бедняга? – взорвался Дамасо. – Никто не заставлял его воровать.

      Она задумалась, опустив голову на грудь, а потом произнесла, понизив голос:

      – Это сделал не он.

      – Кто сказал?

      – Я точно знаю. В ночь, когда забрались в бильярдную, негр был у Глории и провел у нее весь следующий день до самого вечера. А потом пришли из кино и рассказали, что его арестовали там.

      – Глория может рассказать об этом полиции.

      – Негр сам сказал. Алькальд пришел к Глории, перевернул у нее в комнате все вверх дном и пригрозил, что посадит ее как соучастницу. В конце концов она заплатила двадцать песо, и все уладилось.

      Дамасо встал около восьми часов.

      – Оставайся, – предложила девушка, – зарежу на обед курицу.

      Дамасо стряхнул волосы с расчески, которую держал в руке, и сунул ее в задний карман брюк.

      – Не могу.

      Взяв девушку за руки, он привлек ее к себе.