Ведьмак. Анджей Сапковский

голову, холоп? Прикидываться Посвященным? Магом? Чародеем? Ты, паршивый ведьмак! Вон отсюда, пока я тебе череп не раскроил!

      Ведьмак даже не дрогнул.

      – Лучше б вам самому уйти, Острит, – сказал он. – Темнеет.

      Острит попятился, мгновенно выхватил меч.

      – Ты сам того хотел, колдун! Убью! Не помогут тебе твои штучки. При мне черепаший камень.

      Геральт усмехнулся. Мнение о могуществе черепашьего камня было столь же распространенно, сколь и ошибочно. Но ведьмак не намеревался тратить силы на заклятия и тем более скрещивать серебряный клинок с оружием Острита. Он поднырнул под выписывающее круги острие и серебряными шипами манжета ударил вельможу в висок.

6

      Острит очухался быстро и теперь водил глазами в абсолютной тьме. Он был связан. Геральта, стоявшего рядом, он не видел, но сообразил, где находится, и завыл протяжно, дико.

      – Молчи, – сказал ведьмак. – Накличешь ее прежде времени.

      – Проклятый убийца! Где ты? Развяжи немедленно, сукин ты сын! Вздерну поганца!

      – Молчи.

      Острит тяжело дышал.

      – Оставишь меня ей на съедение? Связанного? – спросил он уже тише и совсем уж тихо добавил грязное ругательство.

      – Нет, – сказал ведьмак. – Отпущу. Но не сейчас.

      – Подлец, – прошипел Острит. – Чтобы отвлечь упырицу?

      – Да.

      Острит замолчал, перестал дергаться, лежал спокойно.

      – Ведьмак?

      – Да.

      – А ведь я действительно хотел свалить Фольтеста. И не я один. Но лишь я желал его смерти, хотел, чтобы он помер в муках, чтобы свихнулся, чтобы живьем сгнил. Знаешь почему?

      Геральт молчал.

      – Я любил Адду. Королевскую сестру. Королевскую любовницу. Королевскую девку. Я любил ее… Ведьмак, ты здесь?

      – Здесь.

      – Я знаю, что ты думаешь. Но этого не было. Поверь, я не произносил никаких заклятий. Я не знаток по части чар. Только однажды, по злобе, сказал… Только один раз. Ведьмак? Ты слышишь?

      – Слышу.

      – Это его мать, старая королева. Наверняка она. Не могла видеть, как они с Аддой… Это не я. Я только однажды, понимаешь, пытался уговорить ее, а Адда… Ведьмак! На меня нашло, и я сказал… Ведьмак. Так это я? Я?

      – Это уже не имеет значения.

      – Ведьмак? Полночь близко?

      – Близко.

      – Выпусти меня раньше. Дай мне больше времени.

      – Нет.

      Острит не услышал скрежета отодвигаемой покровной плиты саркофага, но ведьмак услышал. Он наклонился и кинжалом рассек ремни, связывавшие вельможу. Острит не стал дожидаться каких-либо слов, вскочил, неловко заковылял, одеревеневший, побежал. Глаза уже привыкли к темноте, и он увидел дорогу, ведущую из главной залы к выходу.

      Из пола с грохотом вылетела плита, закрывавшая вход в склеп. Геральт, предусмотрительно укрывшийся за балюстрадой лестницы, увидел уродливую фигуру упырицы, ловко, быстро и безошибочно устремившейся за удаляющимся топотом башмаков Острита. Упырица не издавала