За одну минуту до. Мария Лисина

обустраивая гостей. Мама как сидела, так сразу же и легла на узенькую скамейку, предназначенную должно быть, для гостей, зашедших на чай. Бабушка накрыла маму лоскутным одеялом, с невероятной заботой подложила ей под голову подушку, оправила растрепавшиеся волосы.

      – Пойдем, внук мой дорогой, постолуемся с тобой, а то не равен час и тебя ветер унесет, – искренне улыбнулась женщина, отчего ее глаза, осветили все лицо лучиками крошечных морщинок-перышек, делавшими полное лицо женщины еще приветливее.

      – Кушай, малыш. Вот рыба, вот картошка, кушай, – причитала женщина, угощая внука.

      И Славик ей, не переставая поглядывать за этим занятием по сторонам. А смотреть тут было на что. Деревянный простенький домик, снаружи выкрашенный в жёлтый, ныне выцветший белесы цвет, изнутри напоминал музей всевозможных интересностей, которых в обычной московской квартире не было никогда. На стене, около добротного стола, покрытого льняной вышитой по краю скатертью, висел тонкий коврик, на котором был изображен рыцарь, охотившийся на оленя. Но ощупь коврик этот был мягким, словно плюшевым и о него очень хотелось потереться щекой, но мальчик пересилил себя и продолжил свое исследование. В центре же комнате стояла печь, самая настоящая, как из старых русских-народных сказок, побеленная и кирпичная, а по ее периметру свисали кружева, служащие для украшения. На печи сидел тощий черный кот и недоверчиво сверкал на мальчика глазами, но, заметив, что хозяйка к человеческому детенышу не испытывает неприязни, спокойно улегся на свое место и спокойно заснул, изредка подрагивая хвостом.

      Стена около которой заснула мама была завешена полотняной занавеской с крупными ромашками, за ней скрывалась небольшая веранда, где висел гамак и небольшая хлипкая скамейка. В углах висели травы, связанные в причудливые снопики и букетики, грозди жгучего перца и чеснока кое-где почти касались головы хозяйки, суетящейся между подполом, где гранились продукты и столом, желая угостить внука самым лучшим.

      – А ты знаешь, мальчонка, у меня же есть орехи, сейчас принесу тебе.

      Перед усталым Славиком, почти как со скатерти самобранки, образовались орехи, погруженные в янтарную жидкость, пахнущую полем и прошлым крымским летом.

      – Ну чего же ты все молчишь? Только и того что глаза на пол лица вытаращил. А поговорить? Как зовут то хоть тебя? Меня вот Тсеритса зовут. Ой, гляди, еще больше глаза распахнул. Ну имя такое, румынско-цыганское имечко, красивое имя, сильное. Я сильная, как солнце, как рассвет, вот что значит оно. И так с каждым, чем нарекут тебя родители, оно делает тебя сильнее, а также дарит тебе ключ от следующей жизни. Ой, ну, до чего же ты глаза так распахнул, выпадут же. Ты кушай. Так вот, имя твое- ключ от входа во вторую твою жизнь, без него ты никуда не пройдешь, так и завершиться свое бытие. Но, а ежели в него еще сила какая заложена, и вовсе тебе все преграды не почем, хоть тысячу жизней проживи- на все энергии жизни хватит.

      Вот так и началось их знакомство