Магазин воспоминаний о море. Мастер Чэнь

море на бюджетной авиалинии стоит копейки. И послал оттуда детям по почте вот такое четверостишие, с заданием сочинить еще:

      Я покусан песчаными мухами,

      Я чешусь, как больная собака,

      Я сижу с обгорелыми ухами

      И смотрю на закаты Сабаха.

      И надо же было влезть в творческий процесс Гузели. Она написала ему:

      Берегите, друг мой, ушки,

      Пригодятся вам они.

      Мушки же пусть чешут брюшки

      Все оставшиеся дни!

      Закрывайтесь на ночь сеткой,

      Отсыпайтесь, друг мой, всласть.

      Отгоняйте мушек веткой,

      Чтоб им там совсем пропасть!

      Вася – человек бесконечного терпения. Он подробно написал ей, что «песчаными мухами» называют какую-то микроскопическую разновидность то ли рыбок, то ли медуз, что испытать на собственной шкуре этих тварей можно в самой Паттае, где Гузель живет, что она, как мать и женщина (пусть и очень юная), могла бы лучше заботиться о том, чтобы дети знали дикую природу тех мест, куда их забросила судьба.

      Вторая часть его ответа была длинной и аргументированной. Все сводилось к тому, что Гузели было бы хорошо прислушиваться к звучанию космических волн, которые создают поэтические размеры. Гузель все еще не понимала своей ошибки и смиренно написала ему в ответ:

      Читаю посланье с улыбкой:

      В каких вы далеких краях,

      Где мухи не мухи, а рыбки,

      Что плавают в дальних морях…

      Вася стерпел и это, мягко подсказав, что приспособиться к чужому размеру строки – еще не гарантия того, что она не сбивает эти самые волны, одни из которых детям полезны, другие – вовсе нет.

      – Он творит русскую поэзию только в одном размере, – пояснил Евгений. – Других не признает. И детей заставляет, говоря, что это мужественный ритм, а всякие мушки сделают из них, детей, что-то не то.

      – И давно это у него?

      Евгений задумался.

      – Относительно, – высказался он наконец. – Раньше, когда он не чувствовал еще ответственности за подрастающее поколение, он тоже писал стихи, и тоже в одном размере, но несколько другие. Арсений цитировал только одну строчку, из их совместного прошлого, строчку, которая ему запомнилась навек, – «упился телом потным юных сук».

      – Да, – сказал я, после долгой паузы. – Упился телом потным юных сук – и умер, задохнувшись от блаженства. Стоп, а что это у них за совместное прошлое?

      – Тюрьма, – сказал Евгений и застенчиво улыбнулся.

      Несколько лет назад, когда русские в Паттае еще не были привычной частью пейзажа, а на родине поездка в Таиланд еще считалась чем-то экзотическим, Арсений попросту летал по этому городу, ему казалось, что здесь он может все. Это было ошибкой. Тайские власти действительно терпят если не все, то многое – кроме двух вещей. Они плохо относятся к педофилам и еще к тем, кто торгует наркотиками в особо крупных размерах.

      Арсений к педофилам никакого отношения не имел, но что касается второй