Портрет семьи (сборник). Наталья Нестерова

сферы… Ты превосходная любовница, но заводишься не с полоборота, а с тридцать третьего.

      Хотя я жила монашкой, теоретически, благодаря запойному чтению, я хорошо подкована. Чтобы вспыхнула любовь, нужны два условия: обстановка и соответствующее душевное расположение. В самом деле, трудно рассчитывать, что тебя посетит любовное томление, когда ты дрожишь в стоматологическом кресле или корпишь над работой, в которую закралась ошибка. Вряд ли в душе человека, поглощенного скорбью по умершему, вспыхнет новое и светлое чувство.

      В сочинском санатории все совпало: обстановка эгоистического безделья и прекрасной природы плюс время, которое сыграло на Олега. Я открывала в нем все новые и новые симпатичные качества. Умен без превосходных степеней (их мне хватило с Сергеем), остроумен и противоречив: то по-домашнему уютен, как Топтыгин, то гранитно тверд, как колонна Исаакиевского собора. Робок и одновременно сокрушительно мужествен.

      Первый раз мы поцеловались у той самой ротонды, где я хотела оказать Олегу врачебную помощь. Я ровным счетом ничего особенного не почувствовала. Из неособенного: мысль, как давно этого не было, и вторая: не предупредить ли человека про тридцать три давно не смазываемых оборота, чтоб не мучился?

      Мы целовались как подростки. Я почувствовала, что он готов на все сто, я же заметно отставала. Но и десять моих процентов от его ста – успех!

      Попробуй объяснить! Разве в это кто-то поверит?

      Олег потянул меня в корпус, я покорно поплелась. По логике вещей мы должны были зайти в мой номер и продолжить начатое. Но у меня, правильно сказал Сергей, чересчур много логики.

      – Спокойной ночи! – попрощалась я, открыв дверь.

      Вошла, оставив Олега за порогом. Успела заметить совершенно обескураженное выражение лица. Упала в одежде на кровать, обняла подушку.

      – Дура! – обозвала я себя вслух. – Гимназистка пришибленная!

      И подумала: «Если он не придет, завтра куплю самоучитель по онанизму». Застонала и укусила подушку.

      Он пришел через десять минут. Вернее, и не уходил, топтался в коридоре, собирался с духом.

      И первое, что я спросила:

      – Почему ты так долго?

      Многолетнее воздержание имело смысл, ведь в итоге я получила громадный приз! Но, с другой стороны, я думала (потом думала), что люди занимаются всякой ерундой: ходят на работу, читают книжки, лепят пельмени, выращивают огурцы. А жить надо вот так: слиться и ни о чем не помнить.

      Как оказалось, проблемы с воздержанием были не только у меня. И это после трех бравурных актов!

      – Я ужасно боялся, – доверительно признался Олег, – что у меня ничего не получится. Никому не говори, – он горько усмехнулся, – но больше года я не спал с женщиной.

      – Из-за травмы, – кивнула я участливо.

      – Если считать с травмой, то полтора года, – вздохнул он.

      – Но ты ведь женат?

      – Формально. Мы как два паука в банках. Она в своей комнате, в банке, я в своей. Между нами дочь,