Дорога на Аннапурну. Марина Москвина

короля в очках и в средневековом шлеме со страшенным пером на макушке, по-видимому, страусиным, звали Бирендра Бир Бикрам Шах Дев (он тут считался воплощением бога Вишну), а также Махараджа-Хираджа (Великий государь государей) или даже Шри-Пани-Махараджа-Хираджа (тот же титул, усиленный пятикратно).

      Его Величество был десятым по счету королем династии Шахов, в конце восемнадцатого века объединивших Непал. Королеву звали Айшварья Раджья Лакшми Деви Шах. В центре столицы – дендропарк с их дворцом, названный Нарайанхити в честь очень древнего водного ключа, бьющего где-то в южном углу на дворцовой территории.

      Вскоре до нас дошли слухи, что король имеет обыкновение, переодевшись простым крестьянином, обходить окрестные лавки – даже кошке не возбраняется на него посмотреть. И один раз в году ворота в королевский дворец Нарайанхити распахнуты любому, кто пожелает, чтобы монарх благословил его и поставил на лоб красное пятнышко – тилак.

      Такой в Непале был сказочный восточный король. Хотя он когда-то учился в престижной английской школе в Итоне. А во время школьных каникул через высокие горные перевалы шерпы на спинах приносили будущего Махараджа-Хираджу домой.

      Кстати, купленный им первый автомобиль точно так же пришлось транспортировать через перевалы, предварительно разобрав на части, и беззаботный юный Бирендра катался на нем вокруг дворца.

      Я Лёне предлагала пойти со мной поприветствовать королевскую семью, прогуляться у них в дендропарке, омыть лицо из древнего источника.

      – Как ты себе это представляешь? – возмущенно говорил Лёня.

      – Просто постучим в ворота! – я отвечала, уверенная, что постучать-то можно куда угодно: если двери суждено открыться – она откроется, а нет – и не надо.

      Но Лёня артачился и говорил вот эту фразу, которую я очень не люблю:

      – Чего я там забыл?

      Как-то воспринял мое предложение «без огонька».

      Он и в Киото на прием к японскому императору отказался со мной пойти, мотивируя свой отказ тем, что тот нас не приглашал.

      Ну и что, что не приглашал! Он же не знает, что мы приехали!..

      В Индии я со слезами просилась на маленьком самолетике слетать к Далай-ламе в Дхарамсалу. Посидеть с ним, поговорить, а то и просто помолчать. Он в определенные дни и часы официально принимает население.

      И туда – тоже нет.

      – Что Далай-ламе с тобой встречаться? – удивлялся Лёня. – Ты же не Гребенщиков и не Ричард Гир!..

      А когда мы вернулись из Индии домой, то сделал вырезку из газеты – портрет малыша, такого серьезного, внимательного, и подпись:

      «1939 год. Далай-ламе 4 года, мальчик еще не знает, что он – Гьялва Римпоче, драгоценное божество».

      Плюс – уже взрослое, зрелое высказывание этого ребенка спустя сорок лет:

      «Будда учил, что для человека существуют три главные драгоценности и три главных яда.

      Три драгоценности:

      Не делать зла.

      Творить добро.

      Очищать разум.

      Три