Золотые туфельки. Иван Василенко

успехом Петрушки, главного персонажа кукольного театра, Кубышка и Ляся принялись за остальных кукол – цыгана, капрала, попа и собаки. Помогая квартирантам, Вася забыл и бабки, в которые целыми днями играл с мальчишками, и бумажного змея с трещоткой, и все на свете.

      На другой день, взяв с собой мальчика, Ляся отправилась в город.

      И здесь, как в Екатеринодаре, полно военных. Но казаки одеты не в черкески, а в синие чекмени, на шароварах – красные лампасы, на, чубатых головах – фуражки набекрень. Офицеры останавливают прохожих и проверяют документы: дезертиров ловят, как объяснил Вася. И всюду – на тумбах, на заборах, на стенах деревянных лавок – плакаты: зубчатые стены Кремля, купола соборов, по площади к Спасской башне мчатся казаки с длинными пиками.

      Вот и гостиница с рестораном «Бристоль». Ее девушка сразу узнала: здесь они – Кубышка, Пепс, Артемка и она, Ляся, – обедали. Это было как раз перед пантомимой «Дик – похититель детей», во время которой разыгрался скандал. А вот и площадь с цирком. В нем Ляся ходила по канату. Каким этот цирк казался ей тогда огромным! А теперь он будто врос в землю. Да и все в городе стало меньшим, чем тогда казалось. Только серебристые тополи все такие же высокие, выше самых больших домов.

      – Василек, веди меня на базар, – сказала Ляся. – Туда, где сапожные будки, знаешь?

      – А то нет! – с готовностью отозвался мальчик. Я все в городе знаю.

      А вот рынок кажется еще большим, чем был, и все такой же здесь гомон, крик горластых торговок, мычание коров, жалобное пение слепых под волынку, гогот гусей, ржание лошадей, скрип телег. На толкучке шныряют верткие люди с бегающими глазами и предлагают английские сигары, французские духи, греческий коньяк и бумажные деньги чуть не всех стран мира. Калека с толстой деревяшкой на подвернутой ноге протягивает дрожащую руку и с чувством говорит:

      – Благородные джентльмены и прекрасные леди, пейзаны и пейзанки, завтра, с вашего разрешения, уезжаю в Ростов, ложусь на операцию. Может, операция пройдет благополучно. Пожертвуйте на первое обзаведение после операции.

      Ляся вспоминает: вот здесь, под навесом, была харчевня, в которой Артемка угощал ее и Пепса холодным хлебным квасом, вот там – деревянная парикмахерская, – она и сейчас стоит, – а напротив парикмахерской была ветхая Артемкина будка. Где же она? Ее нет. На этом месте пусто.

      – Сапожники там! – показывает Вася. – Вон там, за рыбным рядом.

      Действительно, за лотками со свежей рыбой торчат деревянные будочки, такие же заплатанные, покривившиеся и закоптелые, как и та, в которой жил Артемка. Но в какую будку Ляся ни заглянет, там сидят с шилом в руке совсем другие люди и об Артемке, мальчишке-сапожнике, ничего не знают. В одной, самой дальней, Ляся увидела такого древнего старика с трясущимися руками и бородой, что было удивительно, как он еще живет на свете. А ведь работает!

      – Дедушка, вы не знаете, где теперь сапожник Артемка? – спросила Ляся. – Тут вот, близко, у него своя будка была. Мальчишка такой, сирота.

      Старик поднял на девушку слезящиеся глаза:

      –