Добрый доктор Айбандит. Дарья Донцова

поправила я. – Лучше просто Лампа.

      – Ну, прости, я не со зла ошибся, – расцвел в еще более лучезарной улыбке он. – Евлампия, надо же… Ну да все в курсе, что старик Романов был чудик. Ой, прости, не хотел обидеть твоего отца.

      Я изумилась.

      – Вы встречались с моим отцом?

      – Кто не знает старика Романова? – взвизгнул Леня. – Великий человек! Вот тебе вопросы, работаешь по ним…

      Я машинально взяла второй листок, но снова не смогла сосредоточиться, отвлеклась на собственные мысли.

      Похоже, и Галина и Леонид слегка, как бы поделикатнее выразиться, странные люди. Почему Буйков постоянно говорит про старика Романова? Мой отец, доктор наук и генерал, работал на оборону, не имел ни малейшего отношения ни к телевидению, ни к литературе. И он давно скончался. Буйкову же явно и пятидесяти нет, хотя выглядит он старше из-за полноты. Если Леонид сталкивался с моим отцом, то разве что в юности. Неужели сценарист так впечатлился той встречей, что по сию пору помнит о ней? Согласитесь, это необычно.

      И вообще, фраза про старика Романова напоминала мне анекдот советских лет о том, как Надежда Крупская, вдова Владимира Ленина, пришла на прием к Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу и попросила у него новую квартиру. Хозяин СССР тут же решил проблему, вдова растрогалась, поблагодарила Леонида Ильича и, уходя, воскликнула: «Как приятно, что вы помните моего великого мужа!» «Ну, конечно, – кивнул Брежнев, – кто же не знает старика Крупского».

      – Евдрапия, ты меня слушаешь? – взвизгнул Леня.

      Я моргнула.

      – Зовите меня Лампа. Очень внимательно внемлю.

      – Молодец, Ефатия, – похвалил меня Буйков. – Запомни: тут главный я, я, я, и более никто. Задавай мои вопросы, и ничьи другие.

      Я показала ему памятку, полученную от Галины.

      – Но Мамонтова…

      Договорить я не успела, сценарист закатил глаза.

      – Евпатория, умоляю! Галина – женщина, у которой бобры сгрызли мозг. Как она может составить план интервью? И вообще, это обязанность сценариста. Ее дело заниматься постановкой, а не работать над текстом. Ясно? По словам главный я. То есть я вообще, в принципе, главный, но по тексту наиглавнейший. Выше Буйкова только кто? – Леня показал пальцем на потолок. – Инфантия, отвечай! Кто в нашей стране главный?

      – Президент? – предположила я.

      – Правильно, – одобрил «колобок». – Так вот, замечания мне имеет право делать исключительно Теодор Генрихович.

      – Вроде главу России зовут иначе, – засомневалась я. – Извините, я не слежу за политикой, про Теодора не слышала. Или вы имеете в виду Рузвельта?[1]

      – Ха-ха, – четко произнес собеседник, – люблю людей с чувством юмора. Молодец, Офенбахия, в нашей съемочной группе приветствуется здоровая шутка. Что у тебя на голове?

      – Волосы, – растерялась я, – чистые. Утром я всегда их под душем мою.

      – Ирка, дура, поди сюда живей! – заорал Леонид.

      – Ну чего? – донеслось из угла, где стоял диван,

1

Теодор Рузвельт (1858–1919) в 1901 г. стал президентом Америки.