Добрый доктор Айбандит. Дарья Донцова

и диваны двигать не пытались, они к полу прибиты.

      – Впервые слышу, чтобы так поступали, – удивилась я. – А если хозяева захотят переместить мебель?

      Домработница скривилась и, не ответив, ушла.

      – Правда, странно? – повернулась я к Ирине.

      Та исподлобья взглянула на меня и дернула плечом.

      – Да нет, ничего особенного. У знаменитостей всегда так: в большинстве случаев хозяева сахарные, а прислуга нас ненавидит. Вернее, звезды тоже от приезда в дом съемочной группы радости не испытывают, но им пиар нужен, поэтому изображают из себя зайчиков в шоколаде. А домработницам поцарапанный пол натирать, порядок повсюду наводить, вот они и сочиняют байки про стулья, привинченные к паркету, чтоб им поменьше после нашего ухода работать. Ты чего, впервые на домашней съемке?

      – Раньше работала на радио, – выкрутилась я.

      – Понятненько, – кивнула Ирина. – Ну, сейчас увидишь кучку интересного…

      – Что мне делать? – зачирикала тем временем Марина Евгеньевна.

      – Лучше всего вас снимать на диване. На том, что в эркере стоит, – заявил Леонид.

      – Дорогой, в комнате три окна и возле каждого есть диван. Уточни, какой ты имел в виду? – пропела Галина.

      – Ну, началось… – шепнула мне Ира. – Творческий процесс стартовал, и главное – не стоять у него на пути. Не то переедет колесами.

      – Естественно, красный, – ответил Леня, – будет суперская картинка.

      – Милый, – нежно проворковала режиссер, – картинка – моя забота, а твоя головная боль – текст. Не утомляй себя излишне!

      – Спасибо, родная, за заботу, – процедил сквозь зубы сценарист, – но мне, как руководителю группы, просто необходимо замечать любую мелочь.

      – Так где мне устроиться? – напомнила о себе хозяйка дома. – На бордовом или голубом диванчике?

      – На красном, – велел Леня.

      – На синем, – приказала Галина.

      Марина Евгеньевна заморгала.

      – У окна плохо, – подал голос один из операторов, – у нас утконоса нет.

      – Почему? – не забывая улыбаться, поинтересовалась Мамонтова.

      И услышала меланхоличный ответ:

      – Сломался.

      Дальше начался диалог, во время которого я ощутила себя туристом в Чехии. Вроде большинство слов знакомо, но общий смысл фраз совершенно непонятен, а то, что понятно, звучит абсурдно.

      – Вруби контровой.

      – Он ей лицо срежет.

      – Поставь боковик и заглуши потолок.

      – Получатся стены и яма вместо головы.

      – Добавь воздуха.

      – И куда я дену ноги от щек?

      – Отбей их.

      – Выйдет винегрет.

      – Стяни в центр и размажь дальний.

      – Теодор Генрихович бесится, когда такое видит.

      – Смикшируй утконосом.

      – Сказал же, его нет, сломался.

      Диалог плавно вернулся к тому месту, откуда начался, и закольцевался.

      Я поняла, что подготовка к съемкам