Сарматы. Рать порубежная. Сергей Нуртазин

Будучи в плену, он прознал о тайнике, но завладеть им без посторонней помощи не мог. После долгих скитаний ему повезло, и он нанял Намгена с его сираками… Они напали внезапно и превосходили нас числом. Сокровища достались им, моих соплеменниц убили. И мою мать тоже. Только я избежала этой участи.

      – Но почему они преследуют тебя?

      Ответа не последовало. Кауна молчала.

      – Ты доверилась мне один раз, к чему опасаться во второй? Это из-за меча? – догадался Умабий.

      – Да, – решившись, Кауна поведала тайну меча: – Это меч Сарматии – одной из цариц дев-воительниц. В последний раз он принадлежал моей матери. Им она успела пометить лицо Харитона, лишив его былой красоты, погубившей все наше племя. Жаль, что матери не удалось убить подлеца с первого раза… Возможно, виной тому любовь. Она осталась в ее сердце и лишила руку твердости. Второго удара ей нанести не пришлось. Стрела Намгена помешала матери искупить свою вину… Я до сих пор не отомстила сираку за ее смерть… Умирая, она вручила меч мне и велела хранить его.

      – Что же в нем такого, если Намген и Харитон охотятся за ним? Я могу увидеть его?

      Кауна испытующе посмотрела на Умабия, вынула меч из перекинутых за спину невзрачных деревянных ножен, отмотала кожаный ремешок, скрывающий рукоять. Протянула его Умабию…

      Меч был прекрасен. Умабий разбирался в оружии, он сразу понял; меч выкован искусным мастером и должен принадлежать воину столь же искусному в воинском деле. Отточенное лезвие, испещренное мелким узором, ожило, заискрилось в слабосильных солнечных лучах, с трудом пробившихся сквозь низко нависшие над степью тучи. Радужной игрой цветов ответил ему огненный опал, вставленный в головку, желтизной блеснули золотые львы на рукояти.

      – Меч достоин царей, – произнес он, любуясь оружием.

      Кауна протянула руку:

      – Посмотрел, хватит. Отдай. – На лице девушки читалась нетерпение, легкое беспокойство и боязнь, что Умабий может покуситься на ее драгоценность. В душе она ругала и не понимала себя. Почему она доверилась этому малознакомому молодому аорсу? Объяснить себе своих поступков она не смогла.

      Умабий вернул меч. Кауна вложила его в ножны, обмотала рукоятку, помолчав, словно что-то решая для себя, сказала:

      – Я доверю тебе тайну – тот, кто владеет им, становится царем.

      – Значит, ты царица? – Умабий усмехнулся.

      – Не смейся надо мной!

      Лицо девушки нахмурилось, ладонь коснулась рукояти меча.

      – Не буду, не буду, – успокаивающе-примирительно произнес Умабий и выставил перед собой руки, притворно защищаясь от гнева девушки. – Расскажи, правда ли, что Намген хотел напасть на нас, или ты просто спасалась от погони?

      – Я не просила у тебя защиты, – в голосе девушки прозвучала обида.

      Умабий смотрел на Кауну с нежностью, неизвестно почему проснувшейся у него к этой девушке. К жене Торике он такого чувства не испытывал. Сжатые в нитку губы, зардевшиеся щеки, изгиб черных