Сорные травы. Дмитрий Дзыговбродский

в голову лезет. Успею? Не успею. Ив всегда был хорошим любовником, но когда, подходя к пику, начинаешь размышлять о том, что ложиться в постель с мужчиной, который спит с другой, примерно так же приятно, как садиться голой задницей в общественном туалете… Вот теперь точно не успею, можно расслабиться и получать удовольствие. Вздрогнул, несколько неровных движений, замер. Всё.

      – Было?

      А если я скажу нет, что тогда? Будем вымучивать оргазм? Да-ёшь ор-газм, шай-бу, шай-бу… А пошло оно всё. Коньяк, что ли, добить?

      – Ага. Мыться пойду.

      «Do you believe in life after love[10]», – крутилось в голове. И чего эта песня привязалась, я же не слушаю Шер?

      Холодная ванна под ногами, слишком горячая поначалу струя душа. Что-то плохо стал регулироваться, надо смеситель менять. Доделать, что ли, то, что Ив не закончил? Руки есть, душ есть, дел на пол минуты. Не буду. Не хочу. Не сегодня.

      Я свернулась на дне ванны и расплакалась.

      Глава 3

      Утро добрым не бывает. Добравшись до работы, я поняла это особенно отчётливо. К тому, что «койко-мест» в холодильнике не хватает, не привыкать: когда строили морг, людей в городе жило раза в два меньше, чем сейчас. К трупам на полу секционного зала тоже – а куда их девать, если в холодильник не влезают, а столы нужны для работы. Но когда окрестности служебного входа напоминают батальное полотно, становится немного не по себе. Труповозка, что подъехала прямо передо мной, оказалась забита чуть ли не доверху и санитары сбились с ног, не успевая оформлять и заносить покойников. А уж когда я, переодевшись, зашла в секционный зал…

      – Доброе утро, Мария, – шеф невозмутимо, словно бы не услышав мою тираду, повернул голову. – Полностью разделяю твоё мнение.

      Шеф у секционного стола – редкое явление. Обычно он занимается только сложными вещами. Вроде того случая, когда мужчину намотало на вал, и мы всем бюро соображали, как же описать то, что нам привезли.

      – Сколько?

      – Когда меня вызвали… где-то около полуночи, навезли под две сотни. К утру прибавилось. Я написал докладную с просьбой не проводить судебно-медицинское исследование вчерашних «скоропостижно скончавшихся», но ответа пока нет. Трупы везут.

      Я снова прочувствованно выругалась. Если учесть, что обычно у нас выходит два-три трупа на одного эксперта за смену, объёмы предстоящей работы впечатляли.

      – Мария, – в голосе шефа мелькнуло неодобрение. – Будучи солидарен по существу вопроса, осмелюсь напомнить: ты всё-таки леди.

      – Леди не потрошат трупы, – хмыкнула я. – Не знаете, сколько всего?

      – Наши статистику пока не дали. Зарубежная тоже пока собрана не слишком хорошо, думаю, точных цифр раньше, чем через месяц, не дождёмся, если дождёмся вообще. То, что есть, варьирует по городам, но в целом получается пятнадцать-двадцать процентов взрослого населения. Плюс дети – среди них однозначно выживших меньше умерших.

      – Сколько-сколько? – выдохнула я.

      Шеф подхватил под локоть.

      – Маша?

      – Сейчас, –

10

Веришь ли ты в жизнь после любви?