Чудовища были добры ко мне. Генри Лайон Олди

же самое, поняла Эльза. Кто-то из близких Корделии погиб. Старшая сестра предвидела его смерть, но не сумела спасти. Девочка утерла слезы. Крепко-крепко обняла женщину, заменившую Эльзе мать.

      – Я укрощу свой Дар, – сказала она. – Я его в бараний рог скручу.

      5.

      Как ни больно об этом говорить, известие о гибели брата пошло Эльзе на пользу. Она научилась долго сидеть, не шевелясь, свободная от чувств и желаний, мыслей и надежд. Узоры складывались в завораживающие картины, а голоса птиц-невидимок сливались в дивные мелодии. Она видела сердцем, вспоминала животом, готовила целебные отвары и училась перевязывать раны. Осень сменялась зимой, весна – летом. Дни проносились мимо, как искры падучих звезд. В положенный срок у Эльзы пошли женские крови. Она не испугалась. Сестры заблаговременно предупредили ее. К крови она привыкла: уже год, как Эльза помогала сестрам в госпитале при обители. Какая разница – своя кровь, или чужая? Если б еще не ноющая боль внизу живота, что мешала сосредоточиться…

      Приступы скручивали Эльзу раз в месяц. Очнувшись, она помнила все. Впрочем, люди и места в видениях являлись незнакомые. Слушая ее рассказы, сестры тоже не могли понять, где и с кем должно произойти увиденное. С приходом лунных очищений приступы участились. После них девушка лежала пластом, с трудом поднимаясь, чтобы справить нужду.

      – Больше ждать нельзя, – с порога заявила старшая сестра, входя в ее келью. – Иначе Дар сожжет тебя.

      – Вы знаете, что делать?! – с надеждой спросила Эльза.

      – Все сестры знают. Тебе нужно лишиться девственности.

      Эльза онемела.

      – Иного способа нет. Среди сивилл не бывает девиц. Это чуточку больно и не всегда приятно… – Корделия замялась. – Во всяком случае, по первому разу. Хотя кое-кому из сестер понравилось.

      Эльза зарделась утренней зарей. Она вспомнила, как сестра Катрина исчезала на ночь, возвращаясь под утро. Корделия наверняка знала о побегах Катрины, но не препятствовала.

      – Я сделала расчеты. Скоро у тебя будут подходящие дни.

      – Подходящие для чего?

      – Ты хочешь зачать ребенка?

      – Нет!

      – Вот и не задавай глупых вопросов.

      Эльзу отвели в особую комнату. У стены стояла широченная – хоть вчетвером спи! – кровать. Сестры велели Эльзе раздеться, лечь на кровать лицом вверх и ждать. Нагая, как при рождении, девушка смотрела в потолок. Потолок был расписан узорами – нет, причудливыми сплетениями тел! – и Эльза с опозданием сообразила, что творится на потолке. Сперва она зажмурилась. Но время шло, и глаза открылись сами собой. Мужчины и женщины над ней творили немыслимое. Неужели люди могут так изворачиваться! Глаза любовников сияли, на лицах застыло выражение восторга. Наверное, художник нарочно так нарисовал, а на самом деле…

      Она и не поняла, что приступ уже начался. Такой припадок с ней случился впервые. Спокойный, дружелюбный; неотличимый от обычного бодрствования. Созерцание ли стыдных картин, аромат ли благовоний, горящих на жаровенке – так или иначе, Эльза видела