Кольцо призрака. Софья Прокофьева

в дремотной досаде, уже совсем засыпая, подумала Анна. – Делать им нечего!»

      Глава 7

      – Мамочка, мамочка моя, – восторженно закричал Славка. – А подарки где? В сумке? Все тут? А больше нет?

      Анна едва успела поцеловать его в солоноватый глаз, а Славка уже возился с большой яркой коробкой, дергая бечевку и только туже затягивая узел.

      Щека матери была прохладной и вялой. Вера Константиновна отстранилась, как показалось Анне, даже отчужденно.

      «Плевать, – подумала Анна. – Все равно не угодишь, вечно она недовольна».

      Мать в этом году жила как-то нехозяйственно, неуютно. Мало топила, на даче было сыро. Перед террасой на одноногом, вкопанном в землю столе стоял засохший букет в пол-литровой банке, и только на дне немного мутной жижи.

      – Что ты Славку так остригла? Прямо сирота казанская! – не сдержалась Анна.

      – Я попросила чуть покороче. А девушка попалась такая грубая, – голос Веры Константиновны дрогнул.

      «Ладно, у мальчишек волосы быстро растут, – легко подумала Анна. – Вернутся с моря, тогда и покажу его Андрюше».

      Анна и не заметила, как втянулась в это двойное зрение: Андрюша увидит, ему понравится, он это любит…

      Утром она забежала в «Детский мир», купила оранжевый вездеход, дорогой, на батарейках. Продавщица, совсем девочка, была беременна. Непомерно выпирающим животом она придавила плюшевого мишку, лежавшего на прилавке. Ее милое круглое лицо казалось усталым, над серыми губами коричневые пятна. Она равнодушно завязала коробку, Анна и не подумала проверить, как работает вездеход. А теперь не могла его включить. Огоньки не зажигались. Вездеход стоял посреди стола ярко-оранжевый, сверкающий и неподвижный.

      – Плохой вездеход, – сказал Славка и горестно разревелся. Вера Константиновна ухватила Славку за руку и быстро увела в соседнюю комнату.

      Анна услышала ее тихий утешающий голос:

      – Завтра папа приедет. Папа починит. У нас тут только хорошие мальчики живут. А то и бабуля заплачет.

      «Как с младенцем, ему же не три года, – с досадой подумала Анна. – Да пусть как хотят. А вечером… Андрюша…»

      Анна даже зажмурилась. И мать, и Славка показались ей плоскими, маленькими, словно она смотрела на них откуда-то сверху, с высокого моста. Она чувствовала, что хочет только одного: скорей, немедленно, первой же электричкой уехать в Москву к Андрюше.

      Голоса в соседней комнате, не расплетаясь, слились вместе.

      – Бабуля, а то стеклышко, помнишь, стеклышко, оно у мамы? – Дыхание Славки еще вздрагивало и вскидывало слова кверху.

      – Стеклышко в Москве, Славочка. Мы попросим мамочку. Привезет стеклышко Славочке…

      Вдруг сквозь рассохшийся пол потянуло земляной сосущей сыростью, померещились Анне насмешливый писк, скрип, мелкая возня.

      На все матери наплевать: мыши, грязь, вон хлеб заплесневел.

      Но тут луч солнца, раздвинув одичавшую сирень, нашел на руке Анны синее кольцо. Угнездившись в его сердцевине, глазастый луч рассыпался, брызнул.

      В