За стеклом (сборник). Наталья Нестерова

в виду салон, который открылся на месте бывшей парикмахерской, прямо напротив их дома. «Визажист Сидоркин. Комплексный дизайн внешности» – гласила вывеска.

      – А сколько дизайн стоит? – настороженно спросила Лена.

      – Не дороже семейного счастья, – отрезала Алла.

      – Жертвую, – вдруг сказала Настя, – сто долларов. Мне бабушка на косуху подарила.

      Лена решила, что речь идет о неизвестном ей животном, которое дочь собирается притащить в дом. Оказалось, что косуха – это кожаная куртка со множеством застежек-«молний».

      – Ну хорошо, – сдалась она, – на днях зайду в салон.

      – Завтра! – в один голос воскликнули подруга и дочь. – Но Лена еще несколько дней терзалась сомнениями, внутренне металась между необходимостью коренным образом улучшить свою внешность и разбазариванием семейного бюджета. Володя не появлялся, и Лена поддалась объединенному напору Аллы и Насти.

      КИТАЙСКАЯ НОЖКА

      Визажист Сидоркин, щупленький и молоденький, как допризывник, был одет во все черное: шелковая черная рубашка с воланами на воротнике и на манжетах, резиново обтягивающие черные брючки, заправленные в черные лакированные сапожки. Только яркие рыжие волосы выделялись в его облике, но и в них одна прядь была выкрашена в траурный цвет.

      «Из себя он сделал служителя похоронной команды, – подумала Лена, – а что будет со мной?»

      Сидоркин привел ее в кабинет, уставленный деревянными болванками голов с париками, усадил в мягкое кресло, сам сел напротив и представился:

      – Зовите меня Филиппом.

      Он предложил Лене кофе, конфеты, сигареты. От последних она отказалась.

      – Посмотрите пока журналы, – сказал Сидоркин.

      Лена переворачивала страницы, но ничего не запоминала в облике заморских див. Она обжигалась напитком и глотала, не разжевывая, конфеты.

      Филипп Сидоркин, скрестив руки на груди, внимательно рассматривал ее, потом встал и обошел вокруг. Лена не знала, поворачивать голову за ним или нет.

      – Пройдитесь, – велел Сидоркин.

      – Куда? – не поняла Лена.

      – Здесь, по комнате. – Сидоркин изящно махнул кистью руки.

      Лена маршировала на каменных ногах, с чашкой кофе в руках, из которой неловко плеснула себе на платье.

      – Садитесь, – командовал визажист, – положите ногу на ногу. Теперь другую.

      – Что?

      – Другую ногу на ногу. Так, хорошо.

      Сидоркин закрыл глаза, потом прикрыл их ладошкой.

      – Говорите, – сказал он шепотом.

      – О чем? – Лена тоже зашептала.

      – Какой вы видите себя обновленной. Затем скажу я, какой вас вижу. Мы сравним и выработаем адекватный образ.

      – Не знаю, – призналась Лена. – Мне бы хотелось быть обаятельной, привлекательной.

      – В вас бездна обаяния, – похвалил Сидоркин, не убирая ладони от лица. – Теплота, мягкость в несколько деревенском, народном стиле. Просто молоком пахнет.

      «Хорошо хоть не сеном», – подумала Лена.

      – Нельзя ли его приблизить