Живое и мертвое. Алексей Гравицкий

И идти не может.

      Дыхание вырывалось с хрипом. Першило в пересохшем горле. Он снова споткнулся, упал на четвереньки и не смог подняться. Рукам и коленям стало мокро. Вода! Он снова вернулся ко рву? В голове заметались шальные мысли. Нет, это не ров, здесь совсем мелко. А там глубина сразу солидная. Но где он? И что вокруг в темноте?

      Сил думать об этом уже не было. Сил подняться тоже. Но страх продолжал гнать вперед, и Винни пополз на четвереньках, а потом и вовсе по-пластунски.

      Вскоре под брюхом стало сухо, появилась, кажется, какая-то растительность. Винни упал лицом в траву и замер в полубессознательном состоянии. Сколько он так пролежал? И на этот вопрос у него не было ответа. Счет времени потерялся. В данный момент для Винни Лупо вообще не существовало ни пространства, ни времени. Ушел страх, отступили эмоции и переживания, пропала жажда жизни. Не осталось, кажется, ничего, даже усталости. Он чувствовал себя так, как чувствует себя, наверное, загнанный зверь. Он устал спасаться, он устал бежать, он устал от собственной усталости.

      Теперь ему было все равно. Не только его жизнь или текущее положение дел. Ему вообще все стало безразлично.

      Винни с огромным усилием перекатился на спину и уставился в темноту. Не видно ни зги. Хотя в отличие от того, что он видел прежде, здесь казалось более ясно. Не было туманного марева. А в темноте возникали какие-то тени. Монстры? Враги? Друзья? Галлюцинации? «Какая разница», – пришла в голову усталая мысль. И Винни провалился во тьму, в которой не существовало уже ничего: ни теней, ни тумана, ни даже сновидений.

      6

      Празднование восемнадцатого дня рождения удалось на славу. К такому оптимистичному выводу пришел Санти, оценивая поутру свое состояние. Память сбоила, голова трещала, но потолок, который он увидел, едва раскрыл глаза, был свой, родной. Значит, до дома он как-то добрался. А перед этим окончательно напился.

      Санти попробовал припомнить, с кем же и как в конечном итоге насвинячился, но тщетно. Плюнув на бесполезные попытки, он направился в ванную комнату. Вода всегда возвращала к жизни молодое тело, столь же непривычное к алкоголю, сколь быстро отходящее от него. Это утро не стало исключением. Через полчаса Санти спускался к завтраку бодрым, свежим и подтянутым.

      Отец и мать уже сидели за длинным столом. Завтрак был традицией, которую хотелось соблюдать матери. По этой традиции они все должны утром собираться в гостиной для поглощения пищи за большим столом. Стол был невероятных размеров. Усаживаться за него имело смысл, когда собиралось более полусотни человек. Завтрак, накрытый на троих, выглядел на нем скудно. Это тоскливое утреннее насыщение не нужно, кажется, никому. Даже матери, которая на этом настаивала. Но выступать против установившейся традиции никто не торопился.

      Мать посмотрела укоризненно. Завтрак приближался к завершению. Она уже пила чай с сырным тортиком. Тонкие пальцы матери изящно сжимали хитро вывернутую ручку фарфоровой чашечки. Мизинец изящно оттопырился в сторону. Она всячески блюла традицию,