Живое и мертвое. Алексей Гравицкий

в сторону стены. До четверки бегущих по улице студентов им не было ровным счетом никакого дела.

      Митрик сбился с ходу, остановился, сложившись пополам и упершись руками в колени. Дыхание тоже сбилось. Вырывалось из груди с хрипами.

      – Стой! – окликнул он.

      Санти и два его безмолвных приятеля остановились. Сын советника обернулся и подошел к Митрику, глядя на него с превосходством, сверху вниз. Он, казалось, не запыхался вовсе.

      Митрик распрямился и ответил прямым взглядом.

      – Что еще? – резко, словно не ответил, а отвесил пощечину, спросил Санти.

      – Стреляли, – пробормотал не то вопросительно, не то утвердительно Митрик. Санти кивнул.

      – Они же убьют его, – Митрик хотел крикнуть, но голос взвился петухом и сорвался на сип. Вышло жалко.

      – Мы поспорили, – пожал плечами Санти. – Он проиграл.

      Санти смотрел на него в упор. Взгляд был открытый и злой. На губах играла легкая усмешка победителя. Он смотрел не просто с превосходством. Он смотрел так, будто был недобрым взрослым дядей, пообещавшим маленькому мальчику конфету за то, что он уберется в доме и сбегает в лавку за хлебом и молоком. А когда пришла пора расплаты, дядя вместо конфетки сунул фантик с пустотой внутри.

      Митрик почувствовал, как внутри закипает обида и бессильная ярость. Там, у стены, откуда они позорно бежали, сейчас убивали его друга. А он бежал вместе со всеми и даже не попытался его спасти. А тот, кто обещал защиту, смотрел на него с глумливой улыбкой.

      Злость накатила ярой волной, заволокла глаза темной, как венозная кровь, пеленой. Митрик стиснул кулаки и двинулся на Санти.

      – Ты же обещал, что твой отец… – начал он и запнулся.

      Что-то стиснуло с двух сторон, задержало, вывернуло руки и оттащило назад. Лицо сына советника, по которому так хотелось вмазать, отдалилось. В спину уперлось твердое и холодное. Пелена спала.

      Митрик понял, что стоит, прижатый к стене, а с двух сторон его держат приятели Санти, так и не проронившие за все время ни единого звука. Митрик дернулся, но вывернуться не получилось. Молчаливые друзья сына советника оказались невероятно крепкими ребятами.

      Санти подошел ближе, посмотрел на Митрика так, будто собирался плюнуть в лицо, но не плюнул.

      – Митря, мне казалось, ты умнее. А ты такой же безмозглый, как и твой дружок, – сказал он.

      – Ты говорил…

      – Мало ли что я говорил. Мы поспорили, что он уйдет и вернется. Ты же сам разбивал нам руки. Я говорил, что вернуться из-за стены не может никто, что лезть туда – самоубийство, но твой приятель решил доказать обратное. Если он вдруг вернется, я, как и договаривались, отдам ему тридцать зод и признаю себя проигравшим.

      Голос Санти звучал тошнотворно фальшиво. Митрик дернулся изо всех сил, но его снова удержали. Хватка у друзей именинника была железной. С тем же успехом можно пытаться вырваться из-под обрушившегося свода нижнего уровня.

      – Его же убьют, – чуть не плача проговорил Митрик.

      Санти