Отверженная невеста. Анатолий Ковалев

Но разве я ему мстил? Надо быть великодушнее… – Речь его была прервана жестоким приступом кашля. Бризон, усиленно сморкаясь в клетчатый красный платок, неуклюже крестился и шептал обрывки молитв, перепутанных и полузабытых.

      Едва отдышавшись, преодолевая клокочущую одышку, виконт еле слышно обратился к Майтрейи, которая стояла на коленях, припав губами к его руке:

      – Милая девочка, во всем слушайся Элен. После моей смерти она заменит тебе и отца, и мать. С нею ты поедешь на первый свой бал… Оставайся всегда с нею…

      Это были последние слова старого аристократа. После он впал в забытье и через полчаса отдал Богу душу.

      Так в начале января тысяча восемьсот двадцать девятого года виконтесса стала вдовой, унаследовав огромное состояние супруга.

      Примерно через год в салоне мадам Свечиной, еще не сняв траура, она спросила свою подругу Софи де Сегюр:

      – Давно ли ты была в России?

      – Как вышла замуж – ни разу, – ответила та.

      – И тебя не тянет на родину?

      – Моя духовная родина – Франция, а это намного сильнее притягивает, чем тот кусочек земли, где ты просто родилась, – легко рассуждала Софья Ростопчина, дочь великого русского патриота.

      – Москва для тебя кусочек земли? – грустно усмехнулась Елена.

      – Той Москвы больше нет…

      Разве не то же самое Елена совсем недавно говорила виконту, когда он завел разговор о тоске по родине? Почему же сегодня ее задевают слова подруги? Почему ей становится вдруг больно и она молчит несколько минут кряду, вспоминая бабушку Пелагею Тихоновну с ее медным чайничком, сидящую в старой беседке над Яузой («Аленушка, отведай моего чаю с шиповником!»); и няньку Василису, срывающую для нее с дерева чудесное яблочко-«звонок» («Вот тебе, Аленушка, погремушка!»); и отца Дениса Ивановича под его любимым тисом в виде яйца, украшенном на пасху разноцветными лентами и сюрпризами («Поди-ка сюда, доченька, сама сними конфекту!»)…

      – Ты меня совсем не слушаешь! – возмутилась Софи. – Я говорю, Сережа нынче в Париже…

      – Какой Сережа? – очнулась виконтесса.

      – Наш Сережа. Мой старший брат. Неужели не помнишь?

      – Очень смутно, дорогая, – призналась Елена. – Мы были тогда совсем детьми.

      – Он жил какое-то время в Италии, лечил там нервы. Ты ведь помнишь, он в яме сидел за неуплату картежного долга?

      – Да, да, конечно, помню. – Виконтесса с трудом оторвалась от давящих сердце воспоминаний. «Не хватало еще расплакаться перед Софи!»

      – Так вот, он как раз собирается ехать в Россию.

      – Когда? – Она приложила усилие, чтобы вопрос прозвучал бесстрастно, между прочим.

      – Очевидно, летом, когда дорога приличнее, – ответила графиня.

      – Он не хочет нанести мне визит? – поинтересовалась Элен де Гранси.

      – Серж постесняется, – улыбнулась Софи де Сегюр. – Он стал невозможно застенчив, просто как девица.

      – Я буду ждать вас завтра к обеду, – настаивала виконтесса. – Обязательно