Удивительные истории о мужчинах. Сборник

ь, и можно даже показать пальцем в ту сторону, сверившись с картами: показать можно, а вот увидеть – нет.

      Старпом на мостике страдает: он же не привык ждать милостей от природы, а тут природа возьми да и расставь все по местам: извините, мол, товарищи военморы, но у меня сегодня меланхолия, и сколько вы ни стреляйте в меня своими красными ракетами, а я буду хандрить, спасибо за внимание. До свидания – вот вам, кстати, еще белый туман.

      На резине конденсируются капли, и оттого резина кажется жирной – капли сидят на ней плотненько, пузатенькие такие, дрожащие. Прозрачные. И, если тронуть их пальцем аккуратно, чтоб не раздавить, они тут же срываются вниз по покатому борту рубки и весело исчезают в тумане, оставляя за собой пунктирные следы из махоньких таких капелек, своих, видимо, детишек. Но в воздухе сыро, и долго с капельками не поиграешь. Вахта началась недавно, но все уже успели и вдоволь наговориться, и всласть намолчаться, и делать-то больше нечего, кроме как следить за курсом.

      – Боцман, на румбе!

      – Проходим двести семьдесят, ложимся на курс триста!

      – Есть, боцман!

      Скорость маленькая, и лодка слушается руля неохотно – поворачивается на новый курс долго, по сильно пологой дуге. Вверху висит огрызок флага, периодически просыпается и лениво хлопает, брызгаясь водой. Надо бы не забыть штурмана взбодрить по этому поводу: меньше половины уже осталось от синего креста – никакой солидности.

      Вахтенный офицер тянется к рычагам «Тифона» и «Сирены».

      – Ну-ка, дай-ка я! – отодвигает его старпом.

      Хоть вахтенный офицер и минер, с подачей сигналов он точно справился бы и самостоятельно, но старпому невмоготу рулить кораблем и не рулить им одновременно от невозможности и бесполезности этого занятия. Хоть бы врезался кто, и то веселее было бы!

      Сначала два раза «Тифон»: басовито и низко, так, что вибрируют пломбы и дрожат напуганные капли на стекле, а рулевой морщится и оборачивается в сторону мостика – ревет ведь у него над головой; потом «Сирена», тоже дважды, но высоко, визгливо, будто захлебываясь в истерике, – рулевой снимает перчатки, хлопает себя по мокрым карманам тулупа и, отыскав сигареты, закуривает. Пару минут тишина – все слушают, не отзовется ли кто, и на миг кажется, что отзывается, – старпом даже сдергивает шапку, чтоб лучше слышать.

      – Да? – спрашивает он у минера.

      – Нет. Эхо вроде.

      – Да, вроде как оно. Один черт, не понять ни направления, ни дистанции. Ты там куришь снова?

      – Нет, что вы, Сей Саныч!

      – Дым откуда?

      – Из ушей! Дудите там как не в себя! Мозги лопнут уже скоро!

      – Откуда у тебя мозги? Были бы мозги – пошел бы в военное училище, а не сидел бы рулевым всю жизнь!

      – А рулевым тогда кто бы сидел?

      – Тоже верно, – кроме тебя, и некому. Хоть ты и без мозгов. Чаю будешь?

      – Можно, да.

      – Ну сбегай вниз и мне заодно сделай.

      – И мне. – Минер топает по коротенькому трапу сверху, подменить рулевого. Лишние слова им не нужны – все и так знают, кто, что и когда делает.

      – На румбе двести девяносто, ложимся на триста. – Боцман знает, что минер это тоже знает, но порядок на то и порядок, чтоб все было в порядке.

      – Есть двести девяносто на триста. Мостик на румбе двести девяносто, ложимся на триста!

      – Есть, смену рулевого разрешаю!

      Хоть за чаем сходить, хоть на абордаж сбегать, а все должно быть так, как должно быть, а иначе какой же это Военно-морской флот? Это разве что мотострелковое подразделение, набранное двадцать восьмого декабря из скрывавшихся ранее резервистов.

      – БИП мостику! – кричит старпом в переговорное устройство.

      – Есть БИП! – голос у БИПа ленивый, расслабленный в тепле и мерном жужжании центрального.

      «Спит, сука!» – думает старпом.

      – Обстановка?

      – Горизонт чист!

      – Спишь, сука?

      – Никак нет, мостик!

      – Смотри у меня! И если что там – сразу доклад! Немедленно! Как понял?

      – Есть доклад немедленно.

      – Спит там, сука, представляешь? – кричит старпом минеру.

      Минер встрепенулся: тоже задремал, – внизу так же холодно, как и на ходовом мостике, но хоть не так сыро и лампы вон светят, а от них кажется, что теплее. На румбе – триста пять градусов, проскочил курс, тихонечко руль влево – авось не заметят.

      – Мостик, штурману!

      – Есть штурман.

      – Рекомендую задержаться на курсе триста!

      – На румбе? – не понимает старпом, который как раз на этот курс и ложился.

      – Триста три, – врет минер, – устаканиваю!

      – Тоже там спишь, собака бешеная?

      – Никак нет!

      – Никак нет, – дразнится старпом, – есть штурман, задерживаемся на курсе