Птичий путь. Сергей Алексеев

появилось застарелое, тщательно скрываемое от самого себя желание уехать на берег моря. Прямо сейчас, внезапно, разве что заскочить в квартиру за иностранным паспортом. Еще десять лет назад с помощью Сторчака и на подставное лицо, чтобы не бросать тень на шефа, Марат купил в Болгарии два домика: один на побережье, в Балчике, другой в горах, близ местечка Трявна, – недвижимость тогда стоила недорого. Образ жизни шефа и служба не позволяли наезжать туда чаще, чем раз-два в год, да и то на неделю, так что он вспоминал потом море и свой Белый домик в Балчике как сон, особенно когда испытывал разочарование и отчаяние. Еще недавно чужой, слишком вычурный, стилизованный под маленькую древнегреческую виллу, домик как-то быстро связался с самыми лучшими мгновениями жизни, казался невероятно уютным, желанным и райским, как мечта. За собственностью там присматривал управляющий, отставной капитан Симаченко, бывший подчиненный, человек одинокий, на гражданке оказавшийся бестолковым, однако в такие минуты Корсаков ему завидовал.

      В своем автомобиле Марат отдышался, окончательно пришел в себя и вдруг с волчьей, воющей тоской подумал, что вот так, спонтанно, не уехать ни на море, ни в горы. Это будет воспринято шефом как трусость и побег, а Болгария – не та страна, где можно скрыться от Смотрящего и жить беззаботно. Закладывать и взрывать заряд все равно придется – на самом деле или понарошку, но придется, и это значит, что надо вернуться, взять бомбу и везти ее к месту теракта…

      Сделать это сразу он все-таки не решился, а сначала долго мотался по прилегающему району, отслеживая, нет ли «хвоста», какого-нибудь совершенно непосвященного человека, которому дали брелок с кнопкой. И тут ему на глаза попался храм, угнездившийся среди жилых домов. Корсаков остановил машину, долго смотрел на старинные церковные двери и, повинуясь порыву, в них вошел. Молиться он не хотел, да и не умел – просто постоял, поозирался, глядя на слепящую позолоту икон, и может быть, созрел бы, чтоб поставить свечу, однако от специфического запаха у него заложило нос и стала назревать чихота. Он давно страдал от аллергии на домашние растения и никогда не думал, что приступ может одолеть его в храме, где таковых не было. На ходу доставая платок, Корсаков устремился к выходу и тут чихнул.

      «Будьте здоровы!» – весело сказала ему тетушка, торговавшая свечками.

      На улице полегчало и вместе с дыханием через нос Марат обрел уверенность, что с ним ничего не случится. Видимо, от напряжения сдают нервы, разыгрывается фантазия, появляется мнительность. Если б Сторчак захотел его убрать, мог бы давно сделать это иным способом и не возиться с бомбой, устраивая представление.

      Еще через четверть часа, подъехав к месту, где оставил фугас, Марат уже смело достал пакет из ржавой машины, положил в свой багажник и, выставив мигалку, помчался за город. Время поджимало, шеф мог уехать домой и раньше срока, что он делал довольно часто на новом месте работы, и если бы понадобилось угробить его наверняка, то устанавливать бомбу следовало