Всадники. Жозеф Кессель

то он увлек за собой в бесконечную степь и всех остальных.

      Сложился ли у него в голове такой план заранее? Возможно, что и так: ведь он знал местность лучше других. Или же он просто воспользовался случаем? Не знаю, не могу сказать. Но вот как все было… В степи вдруг появилась одинокая пастушеская хижина, и он придержал коня. Другие тут же подскакали к нему. И вот тут старик впервые подстегнул лошадь, и они понеслись к домику с такой скоростью, что я было уже подумал: ну вот, сейчас разобьются о стену. Но в последний момент жеребец вдруг взмыл в воздух и полетел, да-да, полетел и опустился на плоскую крышу хижины.

      У кандагарца пересохло в горле. Он захотел налить себе чаю. Но чайник оказался пуст. Молоденький слуга помчался к самовару с криком:

      – Ради Аллаха и его Пророка, подожди меня, не рассказывай дальше.

      Уроз неподвижно сидел с закрытыми глазами, с застывшим лицом, с окаменевшим телом. Только плетка в судорожно сжимавших ее рукоять пальцах слегка извивалась, будто умирающая змея.

      – Вот, достойнейший господин, пейте, – сказал бача, вернувшийся с чаем.

      Кандагарский купец напился и продолжал:

      – Да, тот прыжок, какой совершил старый чопендоз на своем жеребце, был поистине необыкновенен. Лучшие всадники трех провинций на лучших конях того края напрасно попытались, но не смогли повторить того, что сделал он. Многие не сумели вовремя свернуть и разбились с размаху о стену дома. Другие же рванулись, заставили своих лошадей прыгнуть, но ни одна из них не обладала такой сноровкой и силой, как его конь. Многие лишь покалечили своих скакунов. А тех, кто подскакивал до уровня крыши, старый чопендоз ударом плети по лицу отбрасывал назад. А некоторых, чтобы поиздеваться над ними, бил просто мохнатой тушей козла, что приводило их в бешенство.

      Но победителем старик в этот момент еще не был. Десятки уцелевших наездников на здоровых лошадях окружили дом, как стая волков окружает жертву, достать которую она еще не может, но уже не сомневается, что достанет.

      Тут сын старого всадника крикнул изо всех сил:

      – Что я могу сделать для тебя?

      – Ждать, – отвечал отец, поглаживая по шее своего взмыленного скакуна.

      Ах, друзья мои! Я и сейчас еще вижу ту степь в лучах заходящего солнца. Вижу одиноко стоящий домик. А на нем – великолепного скакуна и старика с иссеченным шрамами ужасным лицом.

      – Вижу, и я тоже вижу! – воскликнул хозяин чайханы, – Но что было потом?

      – Он стал насмехаться над теми, кто был внизу, оскорблять их, доводя до бешенства. При этом он поворачивал коня то в одну, то в другую сторону, словно хотел подхлестнуть его и броситься вниз. И всякий раз чопендозы кидались из стороны в сторону. А он, внимательно наблюдая за их перемещениями, вдруг увидел, что в том месте, где находился сын его, кольцо окружавших оказалось тоньше, чем повсюду, и он крикнул:

      – Освободи проезд, сынок!

      И юноша накинулся на ближайших к нему всадников, не жалея ни их,