Чертово колесо. Михаил Гиголашвили

обезьянки, запуская в панду огрызком банана.

      – Я?.. Да я их столько повидала за свою жизнь!.. – обиделась панда, не спеша, с закрытыми глазами, дотягиваясь до самых молодых побегов. – Один бесенок даже жил рядом со мной на дереве. Иногда впадал в спячку и падал вниз.

      – Рожает, рожает! – щебетали колибри, забыв о змее.

      – Отойдите – он больной! – резонно посоветовал крутоклювый попугай. – У него чума! Ну его! Чужак! Чумак! Чухарь!

      Сквозь мучительные приступы рвоты бес слышал эту болтовню.

      – Заглохните! – оскалился он. – Вас не хватало! Разом всех передушу-шу!

      Все настороженно замолкли. Только змея шевельнулась на ветке.

      – Вот ты нужна! – схватил ее за голову бес. – Веди к папоротнику, не то наизнанку-ку! Скользкая гадища-ща!

      Змея стала выкручиваться и отнекиваться, но, получив удар по глазам, бессильно повисла с высунутым жалом, давая понять, что готова подчиниться. Бес двинулся сквозь кустарник. Шел, прихрамывая и ощущая зуд в раненом крыле. Его лихорадило. Болело темя. Было почти так же скверно, как когда-то в трупе лошади, куда он залез, спасаясь от двух сметливых отшельников, которые погнались за ним почем зря. Джунгли возмущенно шуршали вокруг. Змея упруго двигалась в его лапе, головкой указывая путь.

      Больше всего беса злило, что деревенские гады напали без предупреждения. Могли бы просто сказать, чтоб он ушел – и он убрался бы сам, без драки. Мало места, что ли?.. Вон сколько пустых гор, степей, всей нечисти раздолья хватит… Если драться друг с другом – люди одолеют. Да и отвык он в плену от склок и потасовок.

      Там, в шкафу, было тесно и темно! Донимали вши и блохи, которых бес травил своим дыханием. Иногда ведьма-крыса, подруга хозяина, засовывала мокрый нос в створки шкафа, оглядывая ярко-желтыми глазами старое окаменевшее дерево, из которого сколотил этот гробовидный шкаф еще Учитель Учителя шамана. Желтоглазая ведьма являлась когда хотела, обычно глубокой ночью, чтобы исчезнуть перед зарей. Не обращая внимания на двойника, она обшаривала пещеру, рыскала в очаге и на полках, потом садилась у изголовья и что-то свистела шаману в спящее ухо, отчего тот морщил лицо, как от мух, а двойник колыхался в злобе, но ничего поделать с наглой чертовкой не мог. Бывало, шаман отвечал что-то во сне. И тогда крыса притихала и слушала его настороженно и почтительно.

      Еще, когда хозяин бывал в лесу, а его двойник бродил по ледникам, в пещеру стал наведываться один наглый дьяволенок. Он шмыгал по углам, пытаясь что-нибудь украсть, разбить, изгрызть, но все было заговорено так крепко, что дурачок только опалял себе жесткую шкурку. Бес, запертый в шкафу, через щель просил его сообщить сородичам, что он в плену и просит о помощи, но дьяволенок лишь прыскал со смеха и стучал хвостом по вековым дверцам шкафа.

      Наконец, змея зашипела и встала торчком. Впереди – большое болото. Вот среди тростника торчат листья ветвистого папоротника.

      – Ищи самые молодые побеги! – приказал бес змее.

      Проплутав по болоту, они нашли свежую поросль. Бес отшвырнул