Adibas. Заза Бурчуладзе

на стуле поудобнее. Мобильником снимаю свой хуй, проверяю качество на экране и снова убеждаюсь, что три мегапикселя даже приблизительно не отражают реальную картину. Все равно отправляю MMS Бобо. Через экран летит крылатый конверт: message sent to Bobo.

      02. Миниатюрные треугольники

      – Два мохито, – говорю бармену.

      Имя его Паата, но все его зовут Бобби. Из-за Марли. Хотя я никогда не обращаюсь к нему по имени. Его псевдорегги-стиль раздражает. В рубашке с листьями марихуаны, с ямайскими косичками, кожаными бусами и в широких шортах он резко выбивается из общей картины. Бобби кратко кивает мне головой, будто одобряя мой выбор. Улыбается. Ненавижу такие бездарные заигрывания. Пока он режет лайм и разбивает лед, сажусь на пластиковый стул под зонтиком рядом с баром.

      В вакийском открытом бассейне – кишмя кишит: бандитские вдовы с силиконовыми грудями, жены бизнесменов с целлюлитом на бедрах, девочки-барби, спермоглоты в огромных солнечных очках, голубые любители рейва с пирсингом в пупках, маменькины сынки со сбывшимися мечтами… молодые здоровые тела, сию секунду готовые к отправке на конкурс Евровидения. Запахи воды, косметики, свежей хлорки и дезинфекции смешиваются друг с другом. Вода в бассейне ослепительно блестит. Играет нейтральный хаус. Подобную музыку невозможно любить или не любить. Ты – сам по себе, она – сама по себе. Ее как будто специально сочиняют для спа, плавательных бассейнов и лифтов шикарных отелей. Не поймешь – где начало, а где конец. Еще десяти нет, а солнце противно припекает. Однако никто не купается. Уже с утра обомлевшие от жары и белые как бумага тбилисцы валяются вокруг бассейна в шезлонгах под тентами. Загорать и купаться в открытом бассейне непрестижно и унизительно.

      Только одна Тако шоколадного цвета. С закрытыми глазами и босоногая, стоит у бассейна спиной ко мне. На ней почти ничего нет. Сложно назвать купальником Y-образные трусики и перетянутые нитками миниатюрные треугольники, толком ничего не прикрывающие. Эти геометрические фигуры бронзового цвета так сливаются с ее загаром, что на теле их даже не видно. Загар скрыл и татуировки. Недели две назад она нарисовала прямо посреди затылка небольшую мишень: кружочек диаметром два сантиметра с крестиком внутри. Столь немодный выбор места для тату имеет свое объяснение: после клитора именно затылок является у нее самой эрогенной зоной, неким внешним G-spot. Кажется, на этот раз она переборщила – уподобилась девочке-подростку, для которой выражать протест против всей вселенной, объявлять собственных родителей злейшими врагами, часто мастурбировать и принимать поспешные решения – дело совершенно обыденное. Но об этом я ей и не заикнусь.

      Кстати, две недели назад я тоже едва не лоханулся. Еще немного, намалевал бы себе тату. Хотел нарисовать на моей наголо бритой голове аватарообразную длинную голубую стрелу – от затылка до переносицы. Если бы все постоянное меня не раздражало, то уже давно живописал бы себе все тело, подобно якудзе. Пока над Тако возился мастер в резиновых перчатках, я сидел в приемной в кожаном кресле