Старая модель. Лана Планова

куполов, упала, обессиленная, в грязь.

      Согбенный старец протянул ей худую руку. Она, очнувшись от обморока, увидела над собой большую черную птицу, которая постепенно, раздвигая сумрак, превращалась в человека. Казалось, вместо лица у него был клочок яркого света. Как солнце, отраженное в колодце. Он поднял ее и жестом позвал за собой. Она послушно последовала за ним.

      Старец был нем. Ей показалось, что когда-то она видела его во сне. Сон был нестрашным, сон был вещим. Ощущение уже виденного ранее не покидало ее и тогда, когда они вошли на территорию монастыря и кованые ворота стали медленно закрываться за ее спиной.

      В храме шла служба. Пели чисто, красиво и поднебесно. Было много-много монахинь. И у всех – бледные иконописные лица. Как вспышка во мраке сознания: «Я это уже видела. Может, это кадр из прошлой жизни?» Мерцали свечи, и глаза святых умоляли успокоиться. К ней подошла статная женщина с суровым ликом и спросила, зачем она здесь.

      – Я не знаю, – прошептала гостья и увидела, как церковный свод пошел кругом, блистая позолотой, хоровод свечных огней увлек ее. Ангелы спорхнули с фресок и закачали пришлую пушинкой на белых облачных крыльях.

      А потом с алтаря сошел немой старец и вдруг обернулся молодым мужчиной. Таким красивым, что можно было потерять дар речи. Но что удивительно, она не испытывала тех чувств и желаний, какие раньше ощущала при виде красивых мужчин.

      «Я хочу, чтобы ты любил меня».

      «Я и так люблю тебя, ты ведь мое дитя». – Он улыбался ей, и лицо Его лучилось добротой и светом.

      «А… Я поняла, кто Ты. Со мной происходит чудо. А скажи мне… Если я Твое дитя, а Ты всемогущ, почему Ты допустил, чтобы я страдала всю жизнь? Потому что есть любимые дети, а есть нелюбимые, да? Я нелюбимое чадо?»

      «Ты одно из самых лучших моих творений. Как я могу не любить тебя?»

      «Тогда еще больше не понимаю…»

      «…У родителей двое детей: один – нормальный, а другой – калека. Обоих они породили, обоих любят, но перед тем, кто убог, чувствуют свою вину и потому изо всех сил стараются сделать его жизнь лучше и этим оправдать себя хоть как-то за то, что он ущербный. А с того, кому все дано, и спрос больше, и ноша тяжелей, и надежды весомей…»

      «А, так все крутые – дети-уроды?»

      Он усмехнулся:

      «Нет, не все. Есть люди, идущие абсолютно правильным путем, им воздается при жизни!»

      «Мне не нужно воздаяний. Я бы хотела быть собой, но легкой, как мотылек. Не обремененной раздумьями, страданиями, сомнениями…»

      «Такой ты была много жизней назад, красивой и бездумной, на более низком уровне».

      Она вспомнила многоуровневые игры-«ходилки», в которые, как дуры, они играли со Светкой, по приколу.

      «А, так Ты компьютерный гений».

      «В какой-то степени – да».

      «Ты хочешь дать мне новую программу?»

      «Нет, я хочу сказать, что я тебя очень люблю. С такими, как ты, я делаю мир лучше: мир, где нет зла, зависти, горя, болезней, старости… Есть любовь, красота, доброта и разум».

      «Так я могу сказать Сиду, чтоб он не мучился, что совершает грех, вмешиваясь в мироздание, что Ты его руками и умом поправляешь несовершенные стороны жизни…»

      Он