Дом на колёсах. Игорь Валерьевич Мерцалов

упасть – так сощурились глаза яркутянина.

      – Обещался – и пожму! Только с духом соберусь… Да, я боюсь гондыра! Зато и не стыжусь в этом признаться.

      – Я, что ли, стыжусь? – пожал плечами Солёный. – Да, боюсь. Ну так и лапы жать не обещаю.

      – Потому что и не пытаетесь побороть предрассудок…

      – Потому что медведя боюсь! Но если увижу, что он вас не тронет, то, пожалуй, и сам решусь на такой жест. Вот это, пожалуй, могу пообещать: пожмите ему лапу первым, и сразу за вами я буду вторым.

      Кажется, этот спор длился уже не первые сутки… Слушать пустые раздоры не хотелось, Переплёт встал и выглянул из купе. Медведя, то есть гондыра, в коридоре уже не было, но он, обернувшись к спутникам, сказал:

      – Вон он, до сих пор стоит. Выйдите уже и сделайте, чем воду в ступе толочь.

      И Солёный, и Запирай Сберегаевич резко осунулись, но клабаутерман тут же решительно встал, и яркутянин, глядя на него, встал тоже.

      – Думаете, не решусь? – спросил он с вызовом.

      Солёный, стоявший ближе к двери, сделал приглашающий жест. Запирай Сберегаевич, для чего-то прижав к груди портфель, шагнул из купе. Клабаутерман последовал за ним.

      Радостное разочарование, изобразившееся на их лицах, когда они вернулись, не поддавалось описанию.

      – Ушёл уже!

      – В другой раз поскорее собирайтесь, – посоветовал Переплёт.

      А про себя решил: «Хоть помру, но сам это сделаю вперёд вас! Или, лучше, заговорю с ним», – поправил он себя, представив, как глупо будет смотреться, если на глазах у всех подбежит к медведю, молча пожмёт лапу и убежит.

      Зачем ему это нужно, он и сам не мог сказать. Но всё равно заняться нечем, так хоть с предрассудками побороться…

      Энергичные, грамотные речи начитанного Запирая Сберегаевича ему, в общем, нравились, но прямота клабаутермана импонировала больше, хотя он и не разделял всюду вставляемое Солёным мнение, будто от слёта домовых не будет никакого толку. Думать так было обидно: что же, выходит, зря с места сорвался и все муки напрасны? Вот ещё! Погодите, когда я за дело возьмусь, хмуро обещал про себя Переплёт, хоть как, а толк из поездки выжму!

      Меж тем яркутянин и клабаутерман оставили свой спор (уж ради одного этого стоило над ними подшутить). Как всегда, когда не было определённой темы, заговорили о проплывающих за окном городах и сёлах: где какие дома, где как хозяйство ведут. Тутая не уставал всему удивляться и на всё просить объяснений. Запирай Сберегаевич охотно отвечал на расспросы иччи. Солёный задремал, а Переплёт попросил у яркутянина отложенную газету.

      Это был очередной выпуск «Домовицкого дела». В рубрике «Диалог читателей» продолжалась неторопливая беседа, зачатая в Спросонске Заплутом Покряхтовичем.

      Сегодня отвечал ему некто Побрякуш Постукович из Хрумска:

      «Невозможно таковы слова подобрати, дабы во всём совершенстве выразить, колико Вами восхищён был, Ваших многомудрых суждений прочитавши. Страшусь, не оделась бы земля немотою, ибо