Когда в юность врывается война. Дмитрий Григорьевич Сидоренко

вдвоем?

      – Да, мечтаю и люблю мечтать одна. Я улыбнулся, но уходить не хотелось.

      – Вы знаете…э…я тоже люблю мечтать, только я э… люблю вдвоем. Я вам не помешаю? – пытался я сделать дипломатический ход.

      – Нет, пожалуйста, – сказала она и, как бы спохватившись, добавила, – но всё же одной мечтать лучше, подруги отвлекают.

      – Вы по-своему правы, – перебил её я, – но в таких случаях, я посоветовал бы не подругу, а друга. Найти с ним общий язык и, знаете, мечтать о чем-нибудь одном, скажем о своём счастливом будущем… – Она звонко рассмеялась и с видимым расположением посмотрела в мою сторону. Я посмотрел на неё – нет, это была не она, но сильно похожа на Олю.

      – Мы, кажется, где-то виделись с вами? – спросил я, чтобы заполнить неприличную паузу.

      – Да, когда вы проходили в другую сторону аллеи, чтобы развязать туфель.

      – Гм, забавно. А больше никогда?

      – Кажется, нет.

      – Скажите, вы не были на Дальнем Востоке?

      – Нет.

      – А в Усть-Лабинской?

      – Нет.

      – Тогда мы с вами совсем не знакомы, – и, помолчав, добавил:

      – Может быть, познакомимся? – я протянул ей руку.

      – Зачем знакомиться?

      – О, друзья не помешают. Есть пословица «Не имей сто рублей, а имей сто друзей!».

      – Вы любите пословицы. Есть и другая. «Плохая та подруга, у которой много друзей».

      – Это, смотря каких.

      – Да хоть таких, которые обманывают, развязывая шнурки туфель.

      – Это и нужно было потому, что мы не были с вами знакомы. Теперь, скажем, этого делать было бы уже не нужно.

      – У вас определённые приёмы знакомств, как у галантного кавалера.

      – Какая там галантность, если вы догадались с самого начала.

      – Оля, – сказала она, – мне ещё раз пришлось удивиться совпадению.

      – Дмитрий.

      – Очень приятно, – скороговоркой проговорила она.

      – Вот видите, только познакомились и уже приятно, а вы говорите плохо мечтать вдвоем.

      Болтая таким образом, мы долго сидели в беседке.

      – Пройдёмте к пруду, – предложил я ей.

      – Нет, – вздохнула она, я не пойду… Вы знаете… э… у меня одна нога короче другой, – едва выговорила она с грустью в голосе.

      – «А, так вот почему она не ходит и сидит одна, – подумал я, – и мечтает-то, наверно, о равных ногах. Вот сюрприз, хотя бы ребята не узнали».

      – А… – как-то некстати и глупо вырвалось у меня.

      Я с искренним сочувствием посмотрел на её красивый, курносый профиль, поговорил для приличия ещё минут пять, вежливо извинился, напомнив о сроке увольнительной. Быстро встал и с чувством сострадания к девушке и сожалением о потраченном времени отправился искать своих ребят. Не прошёл я и пяти шагов, как сзади послышался звонкий смех. Я оглянулся: Оля шла, уже не в силах сдерживать хохот, на двух ровных ногах стройной красивой походкой. Мы весело расхохотались над её шуткой.

      Она привлекала к себе каким-то забавным озорством и