Дорогами Победы. 1945—2020. Международный Союз Писателей. Виктор Улин

голубеньким горели,

      как недопитое вино.

      Усы, ковры и разговоры,

      дом и снаружи, и внутри

      напоминали цветом порох,

      но тот, который не горит.

      Подмоченный вином отставки,

      скрывая это предо мной,

      он показал штыки и шашки,

      объединённые стеной.

      Но на ковре, как на картине,

      я видел лишь одну деталь:

      сиянье ножен чёрно-синих,

      скрывающих густую сталь.

      И я рванул эфес рукою —

      мальчишка, слабенький щенок,

      я жаждал тяжести и крови!..

      Но был обломанным клинок.

      Почти у самого эфеса

      кончалась стали полоса,

      и не было у сабли веса,

      и крови не просил тесак.

      Потом знакомство продолжалось

      ещё, казалось, целый день.

      Но я свою не прятал жалость —

      я был безжалостен совсем.

      А он станочки и тисочки,

      пивные кружки и фарфор —

      трофейный гонор худосочный —

      мне демонстрировал в упор.

      В дождливом дворике пустынном,

      десятилетья сбросив кладь,

      он выстрелил из карабина

      и дал к плечу его прижать.

      Мелкокалиберка, подделка,

      небоевой, невзрослый пыл…

      За это пожалел отдельно

      и больше в гости не ходил.

1974

      Ольга Которова

      Если начнётся война

      Если начнётся война

      Узнаю, что война, и в ужасе замру.

      Но ум не сможет с этим фактом сжиться,

      И на пол упадёт из ослабевших рук

      Какая-то случайная вещица.

      Ворвётся вой сирен в открытое окно,

      А небо сразу грозно почернеет,

      Как будто это кадр из старого кино…

      Но в жизни будет тише и страшнее.

      Сначала разозлюсь: чей это дикий бред?

      Каким уродам захотелось бойню?

      Схвачусь за телефон: мой сын! Не надо! Нет!

      Я не хочу! Мне даже думать больно!

      И дочери звонок. И долгие гудки.

      И каждая секунда будет драмой.

      Пружина в голове. Сжимаются витки,

      И будет взрыв, когда услышу: «Мама!»

      И осознаю вдруг, что все мои слова

      Становятся зловещим ритуалом.

      И буду звать к себе, и буду сердце рвать,

      Что позвонить – невыносимо мало.

      Потом в немой тиши придёт бессильный гнев:

      Кто смел разрушить жизнь мою и планы?

      Будь проклят Богом он!

      …А солнышко в окне

      Зияет свежей воспалённой раной…

      У Вечного огня

      О чём ты плачешь, ветеран?

      Быть может, вспомнил бой кровавый,

      Где погибал не ради славы.

      На тех полях степные травы

      Колышут новые ветра.

      А может, сердце рвёт печаль

      О павших в беспощадной битве.

      Их имена в свинце отлиты.

      И может быть, о них молитву

      Беззвучно шепчешь ты сейчас.

      Сжимаешь