Галактическая товарная биржа. Мира Виссон

переживал? И ничего мне не сказал? – старик сокрушённо покачал головой, – мало мы с тобой виделись, не сумел заменить я тебе родителей, не смог стать по-настоящему близким человеком.

      – Ты чего, дед?

      – Если бы ты мне доверял, то ко мне к первому пришёл бы с этой новостью. Мы бы с тобой поговорили, обсудили и, глядишь, ты не переживал бы полгода, – дед сокрушённо качал головой.

      – Ты не прав. Ты для меня самый близкий и родной человек. Ведь, когда у меня какие-то радости, я сразу же к тебе. Однако делиться радость легко и хочется со всеми, с родными в первую очередь. А горе каждый переживает наедине с собой.

      – Возможно, Матиас, ты и прав. Я не силён в психологии. Просто мне кажется, что такие вещи надо сразу же рассказывать близким. Одна голова хорошо, а две лучше. Родные помогут, подскажут, в конце концов, просто разделят с тобой твою беду. Ну или не беду, а неприятность.

      – При этом мы никогда не говорим о моих родителях.

      – Это другое, Матиас. Они пропали. Мы говорим о том, что они перестали выходить на связь, но мы не хотим озвучивать вслух свои мысли и потаённые страхи. Почему?

      Матиас задумался, а дед ответил за него:

      – Потому что, пока это не сказано вслух, это лишь наши опасения, которые не являются истиной. Мы надеемся. И пока мы молчим, ещё есть надежда. Это своеобразное негласное соглашение. Мне так казалось, по крайней мере. – Немного помолчав, дед продолжил, – теперь будет гласное.

      Мужчина умолк. Матиас тоже молчал, обдумывая то, что сказал дед. Пожалуй, старик прав. Раньше мальчику не приходило в голову такое объяснение. Он просто чувствовал, что говорить о своих опасениях с окружающими не стоит. Пока они оба ждут возможного возвращения родителей, в их сердцах теплится хоть какая-то надежда.

      – Давай дойдём вон до той ёлки и повернём обратно к дому.

      – Хорошо.

      Обратную дорогу оба снова молчали, каждый погрузился в свои мысли.

      К разговору о родителях они больше никогда не возвращались. Обсуждали планы Матиаса, как ему можно скорее добиться своей цели. Оба понимали, что для того, чтобы стать пилотом научной миссии, Матиасу надо стать опытным пилотом, заработать себе хорошую репутацию, получить отличные рекомендации. Они рассуждали, что лучше, как быстрее достичь цель, чем стоит заняться после академии, чтобы скорее заполучить нужный опыт.

      В конце каникул, провожая внука в академию, старик сообщил, что принял решение о переезде в пансионат. Дом пока оставят под присмотром специальной службы.

      – Не знаю как надолго. Может, и до конца своей жизни. Когда дом перейдёт тебе, сам решишь, что с ним делать, – с грустью добавил дед, понимая, что, скорее всего, Матиас продаст дом: тот ему попросту не нужен. Однако мудрый мужчина также понимал, что это будет правильным решением, хотя все равно сожалел о потере семейного гнезда. Прощание было быстрым. Каждый старался скрыть свои эмоции.

      На следующие каникулы Матиас посетил деда уже в пансионате, расположенном