По строкам лавандовых книг. Часть 2. Екатерина Терлецкая

стошнит в любом случае, ― язвит Прим.

      – Невоспитанная, да ещё и дикарка! Фу. Весь мир уже живет в современном мире, где любовь как таковая приветствуется в любом виде. Это естественно деточка, ― обиженно вычитывает меня Бри.

      Не успела я отправить намазанный джемом тост в рот, как раздается звук сработки магнита и в холле появляется Каликс. Аппетит безнадежно испорчен. Один его вид раздражает меня больше монотонно капающей воды, ночью в душе.

      – Прошу прощения, я опоздал к завтраку. Ну, впрочем, вижу, вы уже начали, так что…

      – Мог бы прийти после, и не портить нам аппетит своим присутствием, ― перебиваю майора на полуслове.

      Каликс одаривает меня злостным взглядом в надежде плюнуть ядом в отместку, но Руд с замечаниями идёт на опережение.

      – Лаванда! Где твои манеры?

      Закатываю глаза, чем провоцирую целую бурю эмоций эфора, что заходится в нытье о том, как она устала от моего хамства, и как никто не ценит её стараний, и что я неблагодарная, не пользуюсь её уроками манер. На самом деле я прекрасно отдаю себе отчет в своем несносном поведении, и, если честно, иногда специально веду себя как капризный ребенок, только бы позлить Руд. Смотреть за её манерными истериками действительно весело, но самое приятное – появляется ощущение, что не только я подневольная. Как минимум ещё один человек вынужден терпеть правила этой омерзительной игры на выживание, где ты всего лишь маленькая пешка в руках у главного игрока. Прим настолько поглощён прочтением очередного сценария, что даже не комментирует утреннюю суету за столом. Вдруг, нервно размахнувшись, он бросает листы на стол и переворачивает блюдце с клубничным джемом.

      – Мы так были влюблены друг в друга, что мой отец содействовал нашему зачислению в одну группу подготовки… Отец одобрял мой выбор девушки, а мне приходилось одобрять его выбор нашего будущего, ― цитирует отрывки фраз из текста. ― Что за бред? Кто писал этот маразм? ― кричит Прим на весь холл и бьет кулаком по столу.

      Я вытягиваю бумаги из липкой сладкой субстанции и бегло просматриваю текст. Не могу поверить своим глазам…

      «Я влюбилась в его глаза с первой встречи».

      «Её обожал мой отец, от части, за талант в стрельбе»

      Они превратили нас в романтическую драму, где война, как третий лишний в любовном треугольнике. Эти мерзкие повстанцы хотят заставить меня говорить на камеру о любви к Прим. Я не готова обсуждать свои чувства к этому мальчику даже сама с собой, не то что рассказывать о них на публику. Омерзительно чувство унижения, словно я стала жертвой изнасилования, накрывает меня с головой. Без разрешения кто-то пытается воспользоваться моей душой и вывернуть всё сокровенное наизнанку. Буря сумбурных эмоций перехватывает дух. Мне хочется кричать и бить всех, кто скажет хоть слово поперек.