Легенда о Лунном Принце. Анастасия Баталова

ангельский ранг, к какому прежде ни разу не возносилась его близорукая мысль. Вожделение, не посмевшее выразиться ни в чём, кроме цвета, плавного перетекания нежнейших неземных оттенков, яростно билось в картине, точно чудовищно сильная птица в силке.

      Тело мальчика на переднем плане как будто светилось; сноп брызг волны, ударившей в камень, пена, мягкие облака – все это тонкое зыбкое обрамление, сияющее чуть более тускло, было нимбом, отблеском пленительной юной наготы, изучающей тихий чистый свет…

      – Боже праведный, – прошептал Рудольф, оторопело отступая на шаг назад, будто сияние картины опалило его лицо.

      – Она не завершена, – сказал кто-то у него за спиной. Выставлять её в таком виде нельзя…

      – Что вы будете делать?

      – Я завершу её, – сказал Дорден.

      – И подпишите своим именем?

      – Вероятно… Эта картина достойна большего, чем грязная история, известная этому курорту… Ибо картина – великая.

      – Ну и сволочь же вы, Рудольф, – произнёс, болезненно скривившись, теперь уже бывший его высокий ученик.

      Вернувшись в свой номер, Дорден безжалостно порезал «Актрису…» канцелярским ножом и благоговейно водрузил вместо неё на мольберт последнюю картину Амаранты Тейлор.

      Темный талант

      О Договоре я услыхал от одной девушки в пору моей ранней юности, когда был неуёмно амбициозен и ещё довольно глуп. Она утверждала, что если написать на бумажке одно или несколько Условий, а потом расписаться под ними кровью, то всё это будет исполнено абсолютно точно.

      Я никогда прежде не поддавался никаким мистическим настроениям, не был религиозен и придерживался материалистических взглядов. Однако история о Договоре неожиданно взволновала меня. Мною овладело любопытство. "В худшем случае… – рассуждал я – вообще ничего не получится, а если это всё таки правда? Тогда я смогу стать знаменитым писателем."

      В тот период моей жизни я пописывал какие-то посредственные рассказики и тихо, но страстно мечтал о славе. Мне было пятнадцать лет.

      Я написал своё Условие на чистом альбомном листе, проткнул швейной иголкой себе палец и промокнул лист выделившейся на нём круглой капелькой крови. Непонятно отчего, но мне тут же стало страшно. Ощущение, что я совершил нечто роковое и непоправимое преследовало меня весь остаток дня и, желая развеяться, я отправился к приятелю. По дороге я выбросил злополучный Договор в мусорный бак, надеясь, что это принесёт мне облегчение, избавит от необъяснимого тяжёлого чувства.

      С тех пор прошло почти десять лет. В эти годы со мной происходило много разного, бывали спокойные периоды, когда я совершенно забывал о Договоре, но случались и моменты, пережив которые, я вспоминал о нём и задавался вопросом: пришло бы это в мою жизнь не будь Договора или нет?

      Год спустя после Подписания я влюбился. Девушку звали Ксюша. Ответных чувств я в ней, к несчастью, не пробудил –