Виноградные грёзы. Книга 1. Джулия Романтик

Джерад уходит всё дальше, и пытался вникнуть в смысл его слов. Джерад и раньше любил говорить загадками и цитатами (смысл которых был ясен лишь ему одному), любил импульсивно менять тему и уходить посреди разговора (оставляя за собой сотню вопросов), но делал так не часто. После моего расставания с Ари это поведение вошло у него в привычку. Он изменился. Да что таить, всё изменилось.

      Он

      2.1

      Она выскальзывает из одежды, как рождественский подарок из обертки, осознавая цену момента, а цена высока.

      (с) Город грехов 2: Женщина, ради которой стоит убивать (2014)

      Впервые я увидел Аристель на последнем концерте калифорнийского тура. Объявили перерыв, и я прогуливался за сценой, любуясь интерьером бара – как в родном Техасе! Слегка отодвинув занавес, я, от нечего делать, разглядывал толпу. Людей у сцены поубавилось, многие ушли к барной стойке или курить. Я тогда безуспешно пытался завязать с сигаретами.

       Разумеется, мой взгляд скользил исключительно по женскому полу. Столько красавиц. Никогда не спал с фанатками, цеплял девушек в барах или на звездных тусовках. Но не мог не отметить, они прекрасны: юные, страстные.

      Ари ничем не выделялась среди остальных. Рядом с ней стояла высокая девчонка с блестящими, как гладь озера, волосами цвета жженой карамели. Она активно жестикулировала, ее глаза горели фанатизмом. Джерад говорит про таких: «дурочка, легче нее только шлюху снять». Мерзость. Как я узнал позже – ее звали Эйприл. Аристель познакомилась с Эйприл в тот же вечер. И только когда восторженная, пылающая фонтаном эмоций девица куда-то убежала, я посмотрел на Ари. Милая брюнетка в узких джинсах и клетчатой зеленой рубашке. Волосы длинные, из них можно сделать лассо и обхватить луну, волнистые, будто ручей, волнуемый ветром. Она стояла у колонки, недалеко от сцены, нас разделяло несколько шагов и плотная штора. Черты лица у Ари мягкие, еще детские, милейшие щечки. Фигура стройная, не до конца сформировалась, но расстегнутая на три пуговицы рубашка приоткрывает грудь, отправляет фантазию в полет.

      Я запомнил Ари в тот вечер не только из-за противоречивой внешности – сексуальность и невинность. Пару раз я, оглядывая зал во время концерта, смотрел в ее сторону: Ари не визжала, не плакала, не прыгала. Стояла, растерянная, и непрерывно смотрела на меня с мягким восхищением. Что особенно контрастировало на фоне истеричной Эйприл.

      До конца перерыва оставалось минут десять, и я, забирая у персонала бутылку минералки, спросил:

      – Как тебе девушка?

      Джерад Андерсон – мой лучший друг и гитарист группы – прищурился, оценивая. Он вернулся с улицы, где курил и наверняка флиртовал с поклонницами, а сейчас был не прочь обсудить сегодняшнюю публику, ведь Джер никогда не уезжал с концерта в одиночестве. Его зеленые, как у меня, но темнее, глаза стали почти черными.

      – Рэтбоун, что с тобой? – наконец ответил Джерад с возмущением. Он пригладил темно-русые волосы и ткнул в меня пальцем. – Ей нет и пятнадцати, старый ты извращенец!

      От неожиданности я чудом не выронил бутылку.

      – Расслабься, –