Календарь Морзе. Павел Сергеевич Иевлев

только диву даешься.

      – Зато душа у тебя большая.

      Адам подмигнул, перегнулся через стойку и сказал мне на ухо:

      – На хуй тоже никто не жаловался!

      – Не надо никуда уходить, Адам, – сказал ему я, – вот представь – приходят эти несчастные люди в бар, а тебя нет. И что? Нет уж, неси свой крест.

      – «Неси свой крест»… Надо запомнить, хорошие слова…

      Сам Адам был растаманом. Вы знаете, дорогие радиослушатели, что «Великий Джа» – это попытка дикого негра выговорить сложное слово «Иегова», а растафарианство – осмысление торопливых проповедей приготовляемого на ужин миссионера? Распространение этого учения за пределами исторического ареала связано не с его великой религиозной силой, а с неотразимой привлекательностью идеи курить траву, слушать рэгги и ни хрена не делать, ожидая, пока «Джа даст нам всё».

      – Адам, ты слышал, что люди пропадают? – поинтересовался я.

      – Слышал, друг Антон, – кивнул негр, протирая и так идеально чистые стаканы. Бармены всегда так делают.

      – И что говорят?

      – Некоторые недовольны, что они пропали, некоторые недовольны, что пропали не они… Знаешь, друг Антон, – вздохнул Адам, – люди постоянно чем-то недовольны.

      – А пуклы?

      – Все мы, друг мой, немножко пуклы…

      – Привет! Уже вовсю пьешь?

      – Привет, друг Славик, – поприветствовал пришедшего Адам. – Он только начал. Тебе налить?

      – Конечно, Адам, как ему.

      – Мы пойдем за столик, – сказал я негру, – не будем пить у стойки и рассказывать тебе грустные истории.

      – Я знаю, друг Антон, приятного вечера!

      – Слышал про мэрский закидон насчет лишнего веса? – спросил я Славика, ткнув его пальцем в отчетливое пузцо. – Что говорит по этому поводу твоя социология?

      – Что городская власть предается безудержному патернализму.

      – А я думал, идиотизму…

      – Патернализм – это проекция идиотизма на электорат. Граждане обозначаются туповатыми инфантилами, которые могут только все засрать и просрать, а потом сесть на руинах государства и, громко матерясь, вымереть от пьянства.

      По мнению нашего уважаемого мэра, без него горожанин будет надевать трусы на голову, нести ложку в ухо и сушить мудя в микроволновке. Поэтому он считает себя обязанным на трусах написать «жопой – сюда», к ложке приложить мануал со стрелочками, а на микроволновке написать «не для мудей!».

      – Знаешь, Славик, – сказал я, подумав, – а ведь он в чем-то прав. Средний избиратель таков и есть.

      – Вот так и становятся государственниками, – засмеялся он.

      – Не-не, я социал-дарвинист. Пусть каждый выживает сам. Хочет – курит, хочет – пьет… – я отсалютовал стаканом. – Хочет – берет кредиты. На кой черт их от себя-то спасать?

      – А вот это уже позиция отпетого либерала! – погрозил мне пальцем политолог. – Государственник не позволит дуракам вымирать – а кто ж тогда работать будет?

      – Государственник,