Рыбий глаз. Александр Олегович Фирсов

Одна, две, три – и вот уже с дюжину таких роилось вокруг его головы. Они кружили около сгорбленной фигуры и двигались быстро и хаотично, пикируя на него, стараясь пробить тонкую полоску света, окружающую силуэт дяди Мити. Больше всего эти точки были похожи на жирных мух, которых спугнули с высоких кустов неосторожным движением. Андрейка заметил, как одна из мух круто спикировала сверху и воткнулась прямо в темечко дяди Мити. На этот раз свет не отразил нападение. А через мгновение черные точки стали постепенно исчезать, а серый замедленный мир снова наполняться красками и движением. Еще секунда – и реальность стала привычной и узнаваемой. Дядя Митя сделал еще пару шагов и остановился – медленно, словно в замешательстве, поднял руку, поскреб ладонью голову, ровно там, куда «впилась» черная точка, затем на секунду обернулся на Андрейку и зашагал дальше. Мальчик с испугом отметил, что, несмотря на оживший мир, вновь утопающий в летних ярких красках, лицо мужика оставалось все таким же серым.

      ***

      Скоро дядя Митя уже скрылся с глаз, а видение так и стояло у мальчика перед глазами. Он зажмурился и с силой стал тереть глаза, пытаясь стряхнуть увиденное. Черные мушки так и вились перед глазами – он даже слышал их жужжание, противное и назойливое, которое все нарастало и перекрывало собой все прочие звуки. Жужжание переросло в рокот, как будто Андрейка оказался около огромного водопада. Он зажмурился еще сильнее и закрыл ладонями уши. Сквозь шум, затопивший его голову, стали пробиваться какие-то булькающие звуки, словно глухое эхо, от кипящей где-то неподалеку кастрюли с водой. Бульканье повторилось вновь, уже громче и как будто ближе. Затем Андрейка почувствовал чужое прикосновение, столь неожиданное, что, казалось, оно обожгло его, как будто к нему приложили раскаленную кочергу. Он резко открыл глаза и тут же назойливое жужжание прекратилось. Перед его взглядом возникло улыбчивое круглое лицо, густо покрытое темными веснушками. Это была Марья, девочка на год его старше, которая жила через два дома от него.

      – Андрей, ты чего? Уши что ли болят? Воды набрал, наверное, когда купался. Надо попрыгать на одной ноге, вот так, смотри, – и девчушка стала забавно прыгать на месте, и ее густые, короткие кудрявые волосы рыжего цвета пружинили в такт прыжкам. Андрейка невольно заулыбался, что случалось редко. Его тонкие бескровные губы широко расползались, обнажив щербинку между белоснежных молодых зубов. Ему сразу полегчало, тяжелое навязчивое состояние ушло.

      Было в Марье что-то удивительно милое и умиротворяющее: в ее непосредственности, неловких, но честных движениях, и в мимике. При ней любой чувствовал себя расслабленно и комфортно. Пожалуй, это был единственный человек в деревне, кроме бабушки, который по-настоящему нравился Андрейке. К тому же она никогда не шутила про его глаз и даже считала это здоровской и необычной штукой. Или, по крайней мере, так говорила вслух.

      Марья