Настоящая. Глеб Леонидович Кащеев

на остальных и жалости к себе, если бы дверь сарая не стукнула.

      – Ау… ты здесь? – позвал голос Дары.

      Я промолчала, но не удержалась и всхлипнула.

      Судя по шуршанию пленок, девочка направилась в мою сторону.

      – Уходи! Тебе запретили со мной общаться! – крикнула я.

      – Вот еще! Мама не может распоряжаться с кем мне дружить, а с кем нет. Ты меня выручила там, на улице, хотя едва знала. Теперь я должна помочь тебе.

      – Ничего ты не должна, – буркнула я.

      Она подошла ближе.

      – Это ты здесь спишь?! Ужас какой. Давай я тебе одеяло хоть принесу, а то ночи уже скоро совсем холодными станут. Я бы тебя и в дом пригласила, но…

      – Не надо в дом. Я буду здесь жить. И за одеяло тебе влетит.

      – Ничего, сделаю так, что не заметят.

      Возникла неловкая пауза.

      – Почему она так сказала? – спросила я – Почему нельзя со мной водиться? Кто я по ее мнению?

      – Она мне так и не ответила, как ни пытала. Нельзя, мол, и все. И про бабку тоже рассказывать не собирается. Говорит, что это мне только навредит. В таборе бабулю почитали ведьмой, но это ничего не значит. Вон маму мою тоже колдуньей называют, и что? Она ничего такого не умеет, – Дара вздохнула, присела на пол рядом со мной и тут заметила лабиринт, – Ой! А это что такое?

      Она потрогала пальцем выдавленные в дереве линии.

      – Не знаю. Когда я проснулась, это здесь уже было. А самолетик вон там, в полуметре от твоей ноги ты видишь?

      – Какой самолетик? – Дара растеряно начала ерзать и оглядывать пол вокруг себя.

      – Понятно, – вздохнула я, – ты их тоже не замечаешь.

      – Да кого?

      – Предметы в центре лабиринта.

      – Лабиринта?

      Дара вскочила на ноги и посмотрела на пол.

      – Ничего себе. А где, ты говоришь, лежат предметы? Здесь? Ой! – она попробовала ткнуть пальцем в звезду в центре и замерла.

      – Что?

      – Не пускает! – сказала она, ощупывая невидимую преграду в воздухе.

      Тут уже я вскочила с матраса и подошла к ней. Провела рукой над пентаграммой и ничего не почувствовала. Дара же двумя руками обозначила границу, через которую не могла пробиться. Полусфера чуть более полметра диаметром накрывала центр лабиринта как надежный железный таз.

      – Вроде не твердое, а как будто через мягкую резину пытаюсь руку просунуть. В начале еле чувствуешь сопротивление, но чем больше давишь, тем больше отталкивает, – сказала она.

      – Наверное поэтому и не видишь ничего.

      – Там что-то спрятано именно для тебя, раз ты спокойно можешь это потрогать. А взять можешь?

      – Нет, – вздохнула я, – они как приклеены. Даже бумажный самолетик твердый как сталь. Ни сдвинуть, ни поднять, ни согнуть.

      – Как интересно! – мечтательно и радостно сказала Дара, – обожаю загадки.

      – Терпеть их не могу, – буркнула я, хотя и не помнила так ли оно на самом деле. Но вот эта головоломка уже выбешивала. Если ее создали специально для меня, то зачем? Мой второй голос равнодушно