Мишка-звездочет и индиго с косичками. Валерий Скурихин

назвать.

      Петр Петрович, так зовут моего приятеля, выслушал нас внимательно, но с сомнением. Долго осматривал Пчелку.

      – Что я могу сказать, как специалист с медалью? Маловероятно, что это самый что ни на есть Лион бишон. Очень уж она запущена, лохматая, опять же. Но чем черт не шутит. Мне тут недавно одну историю рассказывали. В каком-то нашем городе один чудак при снесении старинного дома стопку писем нашел. И среди них одно необычное, на французском языке. Показал историкам. А письмо оказалось от самого Александра Дюма, автора «Трех мушкетеров». Он когда по России путешествовал, то ехал на Кавказ через этот город. Там он ненадолго задержался и написал письмо в Париж, своему издателю. А отправить не успел – так письмо неотправленным и пролежало с девятнадцатого века. Теперь его в музей хотят определить!

      Слушать рассказы Петра Петровича, изнывающего от отсутствия покупателей, можно было до бесконечности. Выбить у него телефон и адрес собачьего парикмахера удалось с трудом. Встретиться с ним договорились в клубе для собаководов. Собачья парикмахерша оказалась молодой крашеной блондинкой, пухленькой и веселенькой хохотушкой. Карьеру собачьей парикмахерши она только начинала, а пока непосредственно работала в парикмахерской обычной, стригла мужчин. Мой предприимчивый внук, прихватив ее и Пчелку, заперся с ней в комнатушке-кабинете председателя клуба и оттуда долго раздавался жизнерадостный смех парикмахерши – Мишка вводил ее в курс дела. Мы с Розой остались пока не у дел и она лишь тревожно поглядывала на двери, за которыми скрывали ее хвостатое сокровище. С видом заговорщиков мой внук и парикмахерша с Пчелкой вышли из кабинета лишь минут через двадцать. Парикмахерша Ирина сообщила нам, что работа над образом породы Лион бишон требует глубокой проработки и нам с Розой лучше пока погулять где нибудь – минут сорок. Пришлось удалиться, а Мишка остался, в качестве собаковода-консультанта и, по- совместительству, фотографа.

      Время тянулось медленно. Разговор с Розой не клеился. Она снова замкнулась в себе, а под конец и вовсе начала тихо плакать. Я утешал ее как мог. Но, признаться, педагог из меня получался никудышный.

      Ровно через сорок минут мы осторожно распахнули дверь в комнату, в которой была организована импровизированная парикмахерская. Там тихо гудел электрический фен и веселушка Ирина лохматила последние штрихи образа породы Лион бишон. Струи воздуха были теплыми, ласковыми и Пчелка млела от удовольствия.

      – Ну, как! – все так же весело воскликнула Ирина выключая фен и отходя в сторону от кресла. – Считайте, приглашение на международную собачью выставку у вас уже в кармане!

      Роза тихо ойкнула и изумленно открыла рот. Я было хотел что-то воскликнуть, но вовремя прикусил язык. Из под серой ниспадающей челки на нас смотрела не Пчелка, не та замухрышка, с которой мы впервые свиделись в парке, а какая-то незнакомая собачья красавица. Ее бело-серая шерсть просто вся блестела, а постриженный хвостик заканчивался каким-то немыслимым помпончиком. Я не знаток собачьих причесок,