Архитектор реальности. Алексей Вадимович Зылев

ничего, Абрам Лазаревич?

      – Ой, Алекс, бросьте… Неужели у Вас есть хоть какой-то интерес к моему состоянию? Хотя, не скрою, Ваша учтивость весьма лестна, особенно в моей сложившейся трагической ситуации.

      – Абрам Лазаревич, Вы же знаете, что я ко всем отношусь очень ровно. Но Вы работаете рядом с нами, значит, в какой-то мере Ваше … эээ… состояние меня определенно интересует, поскольку нужны свежие, хорошие и желательно, эээ… не очень провальные идеи… Поэтому мне нужно, чтобы Вы были в хорошем рабочем состоянии.

      Шлицерман поерзал в кресле.

      – Я знал, куда шел… Всем все известно… Знаете, Алекс, иногда мне кажется, что Вы больше еврей, чем вся моя семья вместе взятые. Вас выгодно отличает только ваше желание добиться общего результата для всех, а не только для себя. Впрочем, это же стремление к общему счастью отличает всех евреев.

      – Ой, Абрам Лазаревич, можно подумать, что Вы ищете здесь славу только для себя любимого…

      – Увы мне, грешному… Вместо того, чтобы зарабатывать на себя, и быть в итоге вполне себе респектабельным господином, я вынужден работать на общество. Ибо так прописано в контракте, а не в правилах каждого честного и порядочного еврея нарушать контракт, даже столь не выгодный, как мой, отчего, кстати, я и есть – немного несчастен. Владимир Викторович, я благодарен Вам за кофе и Вашу заботу обо мне, даже по указанию руководства.

      Юрков кивнул и поставил кружку на стол перед Шлицерманом. Вторую кружку он поставил перед Ияри. Ияри молча кивнул, в знак благодарности. Шлицерман отпил глоток и поморщился.

      – Ну кто бы сомневался… И даже тут не повезло бедному еврею… Опять дешевая арабика. Фи! Неужели нельзя сделать, хотя бы специально для меня, кофе, хотя бы из робусты сорта Конилон?

      Ияри засмеялся. Юрков хмыкнул.

      – Арабика, как известно, бывает дешевой и дорогой, ровно как и робуста. Может Вам, любезный, нужен кофе мокко урожая 1926 года? Или Вы желаете кофе из либерики?

      Алекс кивнул.

      – Или из эксцельзы.

      Шлицерман отпил еще глоток и снова поморщился.

      – Арабика… Впрочем, чего ожидать еврею от казенного учреждения. Что касается либерики, Владимир Викторович, то я не слышал, чтобы кто-то в мире пил кофе из либерики. Равно как и из эксцельзы.

      Алекс хмыкнул.

      – Абрам Лазаревич, сожалею, но у Вас очень устаревшие данные. Я, лично, пил кофе из либерики. Кстати, Юрков тоже.

      Шлицерман поперхнулся кофе.

      – Как? Как это возможно?

      Алекс улыбнулся.

      – Привозили как-то из Африки. Мои знакомые, по моей специальной просьбе. Впрочем, кофе из либерики – это крайне сильно на любителя. Я таковым любителем не оказался. Юрков тоже. Поэтому предпочитаю просто классическую арабику.

      – Почему? Ну почему, все в мире проходит мимо несчастного еврея? А Вам, Алекс, я не верю! Матэ Вы пили, а не кофе из либерики!

      Юрков захохотал.

      – Помнишь, Алекс, как