Дитя тьмы. Ксения Агидель

не хочу, чтобы ты уходил.

      – Аня, не капризничай, пошли. Нам обоим не мешает успокоиться.

      – Я не капризничаю, пошли, так пошли. Показывай, – встав, я, наконец, отпустила руку отца, заметив, что всё-таки порвала ему рукав. Стало неловко.

      –Только тсс, все в доме уже спят.

      До кухни мы дошли очень быстро, а пока шли, я молча разглядывала родителя. Высокий, широкоплечий –достаточно одного взгляда чтобы понять, что этот человек любит спорт. Чёрные приталенные штаны подчёркивали стройность ног, а белая рубашка, свободно прилегающая к телу, совсем не скрывала хорошо развитых мышц спины и пресса. Такой мужчина мог вскружить голову любой, а выбрал мою мать. И почему, всё-таки, их жизнь сложилась так? Эта мысль не даёт мне покоя уже очень давно. Мы не виделись с ним шестнадцать лет, а мне кажется, что он совсем не постарел. Только стал более серьёзным. Придя на кухню, отец сделал чай и собрался куда-то идти.

      – Ты опять от меня убегаешь? – надув губы спросила я.

      – Пошли к камину? – Я спрыгнула с барного стула, на котором сидела, и побежала за отцом.

      Гостиная с камином, как и всё в этом доме, была очень красивой. Бежевые стены, мебель золотистого цвета, большой белый ковёр перед камином. Всё смотрелось очень гармонично. Мы устроились на ковре. От камина исходило лёгкое тепло и приятный свет, который золотом заливал почти всю комнату.

      – Пап, скажи, почему у вас с мамой ничего не получилось?

      – Ань, я надеялся, что ради тебя она перестанет пить. Но нет. Я очень люблю твою мать, но пойми, невозможно жить с тем, кто почти никогда не бывает в здравом уме. Поэтому я ушёл.

      – Любишь? – его ответ меня и огорчил, и удивил.

      – Нельзя прожить с человеком, причем не просто прожить, а испытывать к нему чувства, а потом взять и забыть всё. Так не бывает, не у меня.

      – Столько лет прошло… Пап, ты редкий человек. Особенно для нынешнеговремени.

      – Как лебедь, верный? – грустно усмехнулся отец.

      – Нет. Редкий, как патефон, что стоит в музее.

      – Ну, спасибо. Дочь, скажи, что с тобой? – Я вопросительно посмотрела на отца, за всей этой душевной болтовнёй я совсем забыла о главном.

      – У меня рак. Рак мозга, 3 стадии.

      – Мы поедем за границу! Сейчас же собирайся! Я этого просто так не оставлю! – Отец вскочил с места и начал ходить туда-сюда.

      – Пап, нет.

      – Что значит «нет», если «да»?!

      – Я не хочу! Не хочу! Больницы, капельницы, операции. Я не хочу всего этого. Если так суждено, значит, я буду жить так.

      – И сколько? Сколько тебе дают врачи? – Отец, наконец, присел, он смотрел на меня внимательно, глазами, полными боли. Я видела в его глазах сожаление, о том, что он бросил меня, бросил мою мать. Не видел моих взлётов, не поддержал при падениях. И сердце сжималось. Не так я представляла себе нашу встречу. И ни при таких обстоятельствах.

      – Чуть больше полугода. Пап, пожалуйста, не нужно. Мы наконец-то встретились. Нам никто не мешает, мы можем общаться. Не нужно грустить о том, чего никогда не вернёшь.

      – Ты