Пять красных селедок. Девять погребальных ударов. Дороти Сэйерс

осенью в Лондоне состоялась его персональная выставка? – произнес Фергюсон.

      – Надеюсь, теперь этим займется сестра Кэмпбелла, – высказал предположение доктор. – Не исключено, работы покойного ждет успех.

      – Никогда не понимала, что именно хочет сказать доктор, – вздохнула юная мисс Андерсон. – Кстати, что собой представляет его сестра? Кто-нибудь ее видел?

      – Она звонила вчера, – сообщила миссис Андерсон. – Милая тихая девушка. Мне она понравилась.

      – Что она обо всем этом думает?

      – Послушайте, Джок, а что она может думать? Показалась мне очень расстроенной. Да это и неудивительно.

      – Не высказала никаких версий относительно того, кто мог это сделать? – спросил Уимзи.

      – Нет… Насколько я поняла, они с братом не общались несколько лет. Она вышла замуж за инженера из Эдинбурга. Она этого не говорила, но я догадалась, что ее муж и брат не очень ладили.

      – Все это неприятно и загадочно, – промолвила мисс Андерсон. – Надеюсь, что все эти слухи о насильственной смерти не подтвердятся. Вряд ли кто-либо из наших знакомых мог совершить убийство. Полицейские просто жаждут сенсации. Вполне возможно, что в действительности имел место несчастный случай.

      Доктор открыл рот, но, поймав на себе предостерегающий взгляд Уимзи, промолчал. Уимзи догадался, что его коллега из Ньютон-Стюарта кому-то проболтался, поэтому поспешил перевести беседу в безопасное русло, а также получить какую-нибудь полезную информацию.

      – Многое зависит от того, – произнес он, – сколько времени Кэмпбелл провел во вторник в Миннохе. Мы знаем, вернее – это знает Фергюсон, что тот выехал из дома в половине восьмого. До Минноха примерно двадцать семь миль, так что он добрался туда, скажем… В половине девятого или без четверти девять. Сколько времени ему потребовалось, чтобы нарисовать пейзаж?

      – Начиная с набросков?

      – Неизвестно, с чего он начал, но предположим, что с чистого холста.

      – Скорее всего так и было, – кивнул Стрэчен. – В воскресенье Кэмпбелл показывал мне карандашные наброски в своем блокноте, а в понедельник никуда не поехал.

      – Насколько нам известно, – подчеркнул Фергюсон.

      – Да.

      – Так что же? – не унимался Уимзи.

      – Мы не видели картины, – сказал Боб. – Как же мы сможем ответить?

      – Послушайте, – произнес Уимзи. – Я знаю, как получить представление о количестве времени. Представьте, что все вы начали делать наброски на холсте такого же размера. Сможете изобразить что-нибудь, подражая манере Кэмпбелла, пока я буду стоять с секундомером? Мы высчитаем среднее время и сделаем выводы.

      – Воссоздать картину преступления? – улыбнулась юная Андерсон.

      – В некотором роде.

      – Уимзи, идея, конечно, недурна. У всех художников разная манера письма. Двух одинаковых не сыскать. Если бы я, например, попытался писать как Кэмпбелл, с помощью мастихина, получилась бы ужасная мазня. Это ни к чему не приведет.

      – Возможно. Да,