Армейские байки. Сергей Павлович Степанов-Прошельцев

ничего друг другу не сказали. Потому, что было много мороки. Долго не могли снять с меня сапог с открытой бутылкой. Пришлось меня переворачивать вверх ногами и подставлять тазик.

      Вермут мы всё-таки выпили из хрустальных стаканчиков. Египетскими царями, правда, себя не почувствовали.

      Генеральская гардина

      И ещё один случай. Снова кто-то попросил меня купить в бутылку водки. К слову сказать, эта водка казахского производства благоухала так, что выпить её было можно, только зажимая обонятельный орган.

      Достал я «Москванын» легко, по блату, конечно, и отправился к казарму, да только перехватил меня подполковник Чекмарев, тыловик. Просит:

      – Отнеси комдиву записку, а я позвоню в твой батальон, скажу начальству, что на вечернюю поверку опоздаешь.

      Деваться некуда. Пришлось на квартиру к Парамонову-Фараонову идти, а грязь такая, что на каждом сапоге по полпуда. Еле донёс балласт этот, а дверь открыта. Фараониху – тетку совершенно квадратную – в прихожей рядом со шкафом столбняк застал: не отличишь, где она, а шкаф где. И она тоже с просьбой.

      – Прибей, солдатик, гардину. пожалуйста. Я тебя чаем напою с вареньем.

      – Нет, чай исключается, – Я суров. – Ничего не надо. А гардину прибью – тут две минуты дела. Молоток есть.

      Молоток – вот он, на табурете. Но не пошлёпаешь ведь в генеральскую квартиру в сапогах грязных. Снимаю их, портянки размотал – кроме, как босым, по паркету ступить грешно. А тут хозяйский собакевич тапочки в зубах подносит. Ничего не скажешь: вышколил генерал кобеля – впору ефрейторскую, а может быть, даже две сержантских лычки повесить. А тапочки-то ЕГО, большие, сорок пятый размер, наверное, утонуть в них можно, а других и нет в доме. Ну, да ладно.

      – Может, чего покрепче? – спрашивает Фараониха. – Есть коньяк французский, мартель, ты, наверное, о таком и не слышал?

      Я едва дюбель, который в зубах, не проглотил. Не слышал, конечно. Не пробовал. Ввдруг это провокация?

      – Извините, хозяйка, не пью, спасибо.

      Забил я дюбель, шторы повесил. Только уходить собрался – генерал персоной собственной. И как-то очень подозрительно меня оглядывает. А видуха ещё та была: без ремня, гимнастерка расхлебенена, а главное – в ЕГО обувке. В ЕГО тапочках размера сорок пятого.

      А как бы отреагировал генерал, если бы застал меня за коллективным распитием коньяка французского?

      Но нужно как-то из ситуации выходить. Поприветствовал я Фараонова:

      – Здравие желаю, товарищ генерал! Извините, что в таком виде – дюбель забивал.

      – Да, дюбель, всё правильно, – Фараониха подтверждает. – Забил, как надо. Это я его попросила.

      Но всё равно неловко как-то.

      Стал я одеваться. Гляжу: о Боже, горлышко с белой головкой из кармана шинели – торчком, как ракета из шахты, когда её к пуску готовят, только слепец не заметит!..

      Да, видимо, после моего ухода были в генеральской семье крутые разборки.

      Антрацит