«Чоки-чок» или Рыцарь Прозрачного Кота. Владислав Крапивин

лке и беседовало с тенью кота Филарета. Тень упрекала Ыхало:

      – Дрыхнешь без задних ног, все новости проспало. А мне и поговорить не с кем…

      – Ну какие, Филаретушка, в нашей жизни могут быть новости, – почесываясь, кряхтело Ыхало.

      – Громадные, мур-мяф меня подери! Старуха уехала! Насовсем!

      – Насовсем?! – Ыхало подпрыгнуло и стукнулось макушкой о низкий потолок. – Не врешь?

      Тень Филарета поудобнее уселась на стенке холодной печки, полизала растопыренную лапу (точнее, тень лапы).

      – Зачем же мне врать? Не первое апреля… Уехала к брату в Калугу, решили вдвоем век доживать. По-моему, правильно…

      – А дом?

      – А дом продала. Почти со всем имуществом. Даже часы с Петрушей оставила. И Большую картину…

      – А кто новый хозяин? – осторожно спросило Ыхало. Потому что хуже, чем при старухе, не будет, но все-таки…

      – Хозяин – художник…

      – Да ну? Как Орест Маркович, значит!

      – Именно! Именно, дорогой Ых! Мало того. Они, можно сказать, родственники!.. Ну, не в полном смысле родственники, а, так сказать, духовные.

      – Ты выражайся попроще, я ведь необразованное.

      – Ладно, не притворяйся… А дело вот в чем. У первого-то нашего хозяина, у Ореста Марковича Редькина, было много учеников. И самый талантливый – Иванов Иван Климович. Тот, самый, у которого знаменитая картина «Необозримые просторы». А у этого Иванова, у Ивана Климыча, тоже были ученики. Как бы уже творческие внуки Ореста Марковича. Вот один-то из этих внуков, Пеночкин Евгений Павлович, и купил дом… Как прочитал объявление о продаже, сразу кинулся. «Это, – говорит, – колыбель моего вдохновения. Меня сюда однажды в детстве учитель приводил, когда Орест Маркович еще жив был, только седой весь. И я ему свои рисунки показывал, а он меня гладил по головке…»

      – Как трогательно, – сказало Ыхало. – Помню, как меня Орест Маркович тоже гладил по темечку.

      – Да и меня, мурр-мяу… – разнеженно заметила тень. – То есть не меня, конечно, а… ну, в общем, ясно…

      – Ясно, ясно, – вздохнуло Ыхало. – Орест Маркович душевный человек был. Не то что старуха… Она небось за дом-то несусветную цену заломила? А?

      – Да уж не без того…

      – А хозяин-то новый… Он, видать, человек не бедный?

      – Тут целая история, Ых. Поучительная и счастливая, – с удовольствием сообщила тень Филарета. – Он был совсем даже не богатый. Наоборот, еле на хлеб и краски хватало. Но на недавней, на весенней выставке заметили его и стали хвалить. Талант, он ведь себя все равно рано или поздно покажет…

      – От похвал до богатства далеко, – недоверчиво сказало Ыхало.

      – Ну, речь тут не о богатстве… Однако если художника хвалят, у него и картины покупают. Сперва одну, вторую, а там, глядишь, и очередь за ними стоит. Иностранцы стали интересоваться… А с одной картиной даже скандал вышел. С той, что называется «Вечерний вид на город Хребтовск с зеленого холма, на котором пасется желтая лошадь»…

      – А что за скандал-то?

      – Американец и француз заспорили, кому картину покупать, чуть не подрались. Француз вызвал американца на дуэль, еле их помирили… Евгений Павлович Пеночкин теперь знаменитый… Жена его не хотела только сперва в этот дом переезжать. Старая развалюха, говорит, и далеко от центра…

      – Ох, значит, он женат, – огорчилось Ыхало.

      – Естественно. Жена костюмером работает в оперном театре.

      – И дети небось есть?

      – Брат и сестра. Самого младшего школьного возраста.

      Ыхало заыхало и заворочалось на полке.

      – Теперь не будет покоя…

      – Да ладно тебе ворчать. Будто ты себе не найдешь в доме укромный уголок!

      – Да они до любого угла доберутся…

      – А ты уже заранее боишься!

      – Не за себя ведь, а за них. Перепугаются, когда увидят…

      – Нынешние дети? Ха! – сказала тень Филарета.

      – А ты, видать, доволен, – хмыкнуло Ыхало.

      – Мрр-да… Во-первых, старухи больше нет. Во-вторых, не исключено, что мальчишка собирает марки. Тогда я смогу пополнить свои фонды. – Тень погладила себя лапой по животу. К нему был пришит незаметный карман, в котором хранилась коллекция.

      Ыхало насмешливо запыхтело. Увлечение кота Филарета (то есть его тени) оно считало причудой. Однако дразнить Филарета не стало, только заметило:

      – Ну посуди, какие у ребенка могут быть редкости?

      – Всякое случается, – возразила тень. Потом, как настоящий кот, выгнула спину, потянулась и муркнула:

      – Ыхушко, сделай одолжение, а? Я лягу кверху лапами, а ты почеши мне пальчиком брюхо. Давно меня никто не ласкал, не баловал…

      – Бездельник. Ладно уж, иди сюда… – Ыхало с тень-Филаретом были давние приятели.

      Тень растянулась на доске, как тень кота, лежащего на спине. Предупредила:

      – Только