Большая Охота. Дмитрий Янковский

я понял, что уже не смогу отступить, не смогу даже подумать о том, чтобы бросить ее и помчаться за помощью. Может быть, это был неоправданный риск, но с другой стороны – это была моя собственная ответственность. Если бы я помчался за помощью, а девчонка в это время сорвалась бы вниз, я не смог бы простить себе этого. Лучше бы мы сорвались вместе, это было бы, на мой взгляд, намного честнее. А еще больше мне хотелось и ее спасти, и самому уцелеть. Но это было куда больше во власти случайности, чем в моей собственной.

      Мне пришлось лезть на бревно. Несколько неуверенных шагов, жар в лицо, но я решил не обращать на него внимания. Расставив руки, как канатоходец, я шаг за шагом приближался к замершей в ужасе девчонке. Но увидев, почему она не может слезть самостоятельно, я так удивился, что на миг потерял равновесие и чуть не свалился вниз. Она держалась за ствол одной рукой и боялась пошевелиться, а другой держаться не могла потому, что сжимала в ней коробку с гвоздями.

      – Брось ее! – заорал я в сердцах.

      Но девчонка только помотала головой. Жестко так, очень уверенно помотала. И я понял, что не от ужаса она скрючилась, а от напряжения, чтобы удержаться самой и удержать то, что по ее мнению, являлось ее вкладом в спасение островитян. Сделав еще пару шагов, я оказался рядом, но вместо того, чтобы протянуть мне руку, девочка протянула коробку.

      – Ты дура! – выкрикнул я.

      Я уже собирался выхватить у нее гвозди и швырнуть вниз, но снова наткнулся на ее взгляд. И такая в нем читалась воля, что я не посмел ослушаться. Пришлось отнести сначала коробку. А возвращаться уже не потребовалось – освободившись от драгоценного груза, незнакомка легко пробежала по стволу и спрыгнула на край трещины.

      – Спасибо, – сказала она. – Они меня перевешивали.

      – Кто? – недовольно спросил я.

      – Гвозди. Надо бежать, а то сейчас все рухнет, и мост не успеют построить!

      – Дались тебе эти гвозди! – с криком я выпустил наружу накопившееся напряжение. – Дура!

      – Сам дурак! Может, это последние гвозди на острове! Видел, от склада ничего не осталось?

      Мне нечего было на это ответить. Я хмуро сплюнул себе под ноги, закинул на плечо коробку и широким шагом направился к пирсу. Небо совсем потемнело, ни один луч солнца не пробивался через густую пелену дыма. Дышать становилось все трудней и трудней – в воздухе, кроме дыма, начали клубиться желтоватые пары какой-то удушливой гадости.

      – А что с тетей Анной? – спросил я, закашлявшись.

      – Она умерла, – просто ответила девочка. – Я видела, как все рухнуло в трещину, едва я вышла со склада.

      – Тебе повезло.

      – Не знаю. – Она пожала плечами без особых эмоций.

      Мне еще не приходилось говорить с таким странным ребенком. На вид она была моей сверстницей, то есть ей было лет двенадцать-тринадцать, но никто из моих знакомых не способен был так просто говорить о смерти. Смерть каждый день была слишком близко, чтобы не думать о ней вообще, но поскольку люди не рисковали выходить